Загар поспешно дал Сардины знак, и тот затушил свечу своей шляпой. Влажная, густая подземная темнота окутала их.
– Загар… – прошептал Окорок. – Ты должен это знать…
Сардины навострил уши, пытаясь расслышать, что старый вожак говорил Загару. Через несколько секунд он содрогнулся, почувствовав изменение мира.
Что-то двигалось в темноте. Спичка зажглась, и через мгновение тени от пламени свечи вернулись.
Окорок лежал неподвижно.
– Должны мы его теперь сожрать? – спросил кто-то.
– Он… мёртв, – сказал Загар. Представление о том, что Окорока съедят, показалось ему неправильным. – Закопайте его. И пометьте место, чтобы мы знали, где он лежит.
Крысы облегчённо вздохнули. При всём их уважении к Окороку – он не слишком приятно пах и на вкус был наверно ещё хуже.
Одна из стоявших впереди крыс в нерешительности переминалась с лапы на лапу. – Э… когда ты говорил о том, чтобы отметить место… Ты имел в виду такой же способ, как тот, который мы используем, когда зарываем какие-нибудь яды?
– Он спрашивает, надо ли нам мочиться? – сказала другая крыса.
Загар посмотрел на Сардины, который только пожал плечами. Загар почувствовал, как в нём растёт неприятное чувство неловкости. Если ты вожак, то все ждут, что ты скажешь. Он подумал несколько секунд и потом кивнул.
– Да, – сказал он наконец. – Это ему понравилось бы. Он был очень… крысой. Но нарисуйте над ним вот это.
Он нацарапал на земле картинку.
– Он был крысой из длинной цепочки крыс, и он думал о крысах, – перевёл Сардины. – Отлично, босс.
– А он вернётся, как Загар? – спросил кто-то.
– Если он вернулся бы, он бы наверняка очень разозлился бы, если бы его съели, – сказал кто-то. В ответ раздались нервозные смешки.
– Послушайте, я… – начал было Загар, но Сардины толкнул его в бок.
– Шеф, можно тебя на пару слов? – спросил он, вежливо подняв шляпу.
– Да, конечно… – Загару стало ещё более неловко. Никогда ранее его так не разглядывали другие крысы. Он отошёл вслед за Сардины подальше от остальных крыс. Оба растворились в темноте.
– Ты знаешь, что я раньше часто бывал в театре, – начал Сардины. – Там можно многому научиться. Так вот, тут такое дело… Я вот что хочу сказать: ты теперь вожак. Поэтому ты должен себя и вести как вожак, то есть так, как будто ты всегда знаешь, что надо делать. Если вожак не знает, что надо делать, то этого не знает никто.
– Но я разбираюсь только в ловушках, – ответил Загар.
– Представь себе будущее как одну большую ловушку, – предложил Сардины. – Но без сыра.
– Вот уж вряд ли это мне поможет!
– И ты должен давать другим верить в то, во что они хотят верить, когда речь идёт о тебе, – добавил Сардины. – Я думаю, что твой шрам – достаточно убедительное свидетельство.
– Но я не умер, Сардины!
– Что-то случилось. Ты хотел поджечь конюшню. Я наблюдал за тобой. В ловушке что-то с тобой произошло. Не спрашивай меня, что именно, я не разбираюсь ни в чём, кроме чечётки. Я всего лишь простая крыса. И я всегда буду только простой крысой. Но есть и большие крысы как Соленья или Срок Годности или другие, босс, и теперь, когда Окорок мёртв, они могут подумать, что кто-то из них мог бы стать вожаком. Понимаешь ты, к чему я клоню?
– Нет.
Сардины вздохнул. – Я так думаю, что ты действительно этого не понимаешь. Ты хотел бы, чтобы в нынешней ситуации между крысами начались разборки?
– Нет!
– Вот именно! И благодаря болтливой маленькой Питательно ты теперь крыса, которая встречалась с Большой Крысой, но вернулась обратно…
– Да, но…
– Босс, тот, кто выдержал взгляд Большой Крысы… С такой крысой никто не захочет связываться. Кто-то, кто носит на боку следы челюсти Большой Крысы как пояс? Другие крысы пойдут за такой крысой. А в такие времена как сейчас крысам нужен кто-то, за кем они смогут пойти. Что касается Окорока, то ты правильно решил. Зарыть его, помочиться сверху и отметить рисунком… Это понравится и старым крысам, и молодым. Это показывает, что ты думаешь и о тех, и о других. – Сардины склонил голову и улыбнулся озабоченной улыбкой.
– Мне кажется, мне надо начать за тобой внимательно присматривать, – сказал Загар. – Ты думаешь как Морис.
– На мой счёт можешь не беспокоиться. Я мал, люблю танцевать. В вожаки поэтому не гожусь.
– Если бы здесь бы Опасный Боб! – вздохнул Загар. – Ты его не видел?
– Нет, босс.
– Он нам нужен. У него в голове была карта.
– Карта, босс? Я думал, это ты рисуешь карты на земле…
– Я не имею в виду рисунки туннелей и ловушек, я говорил о карте того… того, кто мы и куда мы идём.
– О, и ты думаешь при этом о красивом острове? Если честно, я никогда по-настоящему во всё это не верил, босс.
– Я ничего не знаю о каких-то островах, – ответил Загар. – Но когда я был… там, в том месте, то я видел, как идея обретает форму. С древних времён идёт война между людьми и крысами! Она должна прекратиться. Причём здесь и сейчас, с этими крысами… Я думаю, это действительно возможно. Быть может, это возможно только здесь и только сейчас. Я вижу реализацию этой идеи у меня в голове, но я не могу найти правильные слова для неё, понимаешь? Поэтому нам нужен Опасный Боб, потому что он знает карты для мыслей. Мы должны придумать выход из этой ситуации. Бегать и пищать – это нам не поможет, Сардины.
– Я пойду организую несколько поисковых групп, босс. Где имеет смысл начинать поиски?
– Он был с Морисом, – сказал Загар.
– Это хорошо или плохо, шеф? – спросил Сардины. – Ты знаешь, что говорил Окорок? – Можно быть уверенным, что кошка…
– …всегда остаётся кошкой. – Да, я знаю. Хотел бы я знать ответ, Сардины.
Сардины подошёл поближе. – Можно тебя о чём-то спросить, шеф?
– Конечно.
– Что тебе прошептал Окорок перед смертью? Это была особенная мудрость вожака, правда?
– Это был хороший совет, – ответил Загар. – Хороший совет.
Морис моргнул. Очень медленно его язык вернулся на место. Он прижал уши и пополз как в замедленной съёмке вдоль туннеля.
Прямо под решёткой лежало что-то светлое. Красная струйка исходила от чего-то, находящегося выше по течению. Она обтекала светлый объект с двух сторон, объединяясь ниже по течению вновь.
Морис схватил объект. Это оказался скомканный лист бумаги, размякший от воды и весь покрытый красными пятнами. Морис вытащил комок бумаги наверх. Когда он аккуратно расправил его, он увидел размытые картинки, нарисованные толстыми карандашными линиями, и узнал их. Однажды, когда у него не было более интересного дела, он научился читать эти рисунки. В общем-то их было несложно понять.
– Крыса не должна… – начал он. Потом следовало неразборчивое место. Под ним стояло: – Мы не такие как другие крысы.
– О нет, – сказал Морис. Это бы они так просто не выбросили. Персик всегда таскала это с собой как сокровище…
Найду ли я их раньше тебя? спросил чужой голос в голове Мориса. Или может быть я их уже нашёл?
Морис сорвался с места и побежал, оскальзываясь на покрытых слизью камнях.
Какие они всё-таки странные, КОШКА. Крысы, которые думают и верят, что они теперь не крысы. Может, мне стать ненадолго таким как ты? Стать КОШКОЙ? Оставить одного из них в живых? НА ВРЕМЯ?
Морис тихо фыркнул. Другие туннели, поменьше размером, ответвлялись налево и направо, но красная струйка вела прямо. И там, под очередной решёткой, лежало в воде то, от чего исходил красный след.
Морис застыл. Он ожидал увидеть… Что именно? Хотя это… это было в каком-то смысле даже хуже. Хуже, чем всё остальное.
Красная краска исходила от куртки крысы Руперта – в воде лежали Приключения господина Вислоуха.
Когда Морис просунул лапу сквозь решётку, чтобы вытащить книгу, несколько страниц оторвались, одна за другой, и поплыли по воде. Опасный Боб и Персик бросили книгу. Чтобы быть в состоянии быстрее бежать? Или они просто выбросили её за ненадобностью, потому что потеряли к ней интерес? Морис вспомнил слова маленькой белой крысы. «Неужели мы всего лишь крысы?» Его голос звучал так печально и безжизненно при этом…