– Хм, – начала она вновь. – Мы думаем, что это должен быть последний раз.
Морис уставился на неё. Остальные крысы отползли в сторону, но Персик продолжала смотреть на Мориса.
– Это должен быть последний раз, когда мы устраиваем номер с крысиным нашествием, – заявила Персик. – И это наше последнее слово!
– А что думает по этому поводу Окорок? – спросил Морис, повернувшись к шефу крыс, который до сего момента молча слушал споривших. Когда Персик действовала на нервы, всегда имело смысл обращаться к Окороку, потому что он её терпеть не мог.
– Что это значит, что я думаю? – спросил Окорок.
– Я… Шеф, я думаю, настало время закончить с этим номером, – сказал Персик и нервно наклонила голову.
– А, так это ты думаешь? – ответил Окорок. – Теперь всё что-то думают. Я думаю, что мы слишком много думаем, вот что я думаю. Во времена моей молодости мы не задумывались над тем, о чём мы думаем. Если бы мы тогда так много думали, мы бы ничего не достигли!
Он злобно взглянул на Мориса. Окорок не любил кота. И вообще ему очень многое было не по душе из того, что случилось после Превращения. Иногда Морис задавался вопросом, долго ли Окороку осталось быть шефом крысиной стаи. Окороку не нравилось думать. Он остался в том времени, когда крысиным вожакам нужно было быть большими и грубыми. Мир менялся слишком быстро для него, и это его жутко злило. По большому счёту, он давно уже никого не вёл, а скорее был таскаем повсюду.
– Я… Опасный Боб думает, шеф, что нам пора уже где-то обосноваться, – сказала Персик.
Морис скорчил морду. Персик Окорок не послушает, но Опасный Боб был для крыс почти что гуру, его слушали даже большие крысы.
– Насколько я помню, мы собирались забраться на какой-нибудь корабль и отправиться на поиски острова, – сказал Окорок. – Корабль – это хорошее место для крыс, – добавил он с пониманием. Он нервно покосился на Опасного Боба и продолжил: – Но мне всё время говорят, что нам нужны деньги, потому что мы теперь думаем и поэтому должны вести себя э… э…
– Этично, шеф, – сказал Опасный Боб.
– Да, должны вести себя этично, – закончил Окорок прерванную фразу. – Хотя на мой взгляд, всё это как-то не по-крысиному. Но моё мнение здесь мало кого интересует.
– У нас достаточно денег, шеф, – сказала Персик. – У нас много денег. Не правда ли, Морис, у нас много денег? – Это прозвучало не как вопрос, а как обвинение.
– Ну, если ты говоришь много… – протянул кот.
– У нас даже больше денег, чем мы думали, – сказала Персик тем же тоном. Голос звучал вежливо, но он задавал совершенно неправильные вопросы. Неправильным Морис считал всякий вопрос, который он не хотел бы услышать. Персик опять прокашлялась. – А знаешь ты, почему я говорю, что у нас больше денег, чем мы думали, Морис? Потому что ты утверждал, что золотые монеты сверкают как луна, а серебряные как солнце, и оставил себе те, которые сверкают как солнце. Но на самом деле всё наоборот. Это серебряные монеты сверкают как луна.
Морис мысленно выругался на кошачьем языке, в котором есть множество ругательств.
Ну какой смысл есть в образовании, если люди действительно начинают им пользоваться, спросил себя Морис.
– Поэтому мы думаем, что после этого последнего раза нам надо разделить деньги и разойтись, шеф, – сказал Опасный Боб Окороку. – К тому же это опасно – использовать всё время один и тот же трюк. Надо закончить это дело, пока не поздно. Внизу в долине течёт река. Наверняка она выведет нас к морю.
– Остров без людей и без крллррт котов был бы неплохим местом, – согласился Окорок.
Морис продолжал улыбаться как ни в чём не бывало, хотя и догадывался, что означает крллррт.
– И мы не хотим мешать Морису в его замечательной карьере помощника фокусника, – добавила Персик.
Морис сцепил зубы. На какое-то мгновение он почувствовал острое желание отступить от своего железного правила не есть никого, кто умеет говорить.
– А ты как? – спросил он глупого на вид мальчика.
– Мне всё равно, – ответит тот.
– Что тебе всё равно? – спросил кот.
– Да в общем всё, – ответил мальчик. – Пока мне не мешают играть на флейте, мне всё равно.
– Но ты должен думать о своём будущем! – воскликнул Морис.
– Ну так я это и делаю, – ответил мальчик. – Я и в будущем хочу играть на флейте. Морис, мы уже не раз только чудом выпутывались из передряги.
Морис смерил мальчика пристальным взглядом и подумал, а не шутит ли тот. Но это было бы совершенно новым для него поведением. В конце концов Морис сдался. Конечно, он не прямо сдался. Он никогда бы не достиг того, чего достиг, если бы капитулировал перед проблемами. Он отодвигал их просто в сторону, потому что кто знает… – Ладно, – сказал он. – Это будет последний раз. После этого мы разделим деньги, на три части. Я согласен. Нет проблем. Но поскольку это будет последний раз, мы должны хорошо постараться, вы согласны? – Он улыбнулся.
Крысы оставались крысами, поэтому вид улыбающегося кота не вызывал у них положительных эмоций. Но они поняли, что трудные переговоры закончены, поэтому они вздохнули с облегчением.
– Ты доволен? – спросил кот мальчика.
– А смогу я потом играть на флейте?
– Да, – ответил Морис.
– Тогда всё в порядке, – сказал мальчик.
Монеты, и те, которые блестели как луна, и те, которые блестели как солнце, были сложены обратно в мешок, который крысы потом зарыли под кустом неподалёку. Никто не мог так хорошо зарывать вещи, как крысы, а брать с собой так много денег было совсем плохой идеей.
Остался конь. Его можно было бы продать за неплохие деньги, поэтому Морису было очень жаль, что они его отпустили. Но Персик заявила, что поскольку это конь разбойника, с богато украшенным седлом и дорогой сбруей, то его опасно пытаться продать. Люди могут начать говорить. Может дойти и до правительства. В конце концов, они ведь не хотят опять иметь дело со стражей.
Морис подошёл к обрыву и посмотрел на долину. Внизу маленький город принимал первые лучи солнца. – Ладно, сделаем из этого большой номер, – сказал кот, когда он вернулся к крысам. – Пищать как можно громче, корчить рожи, мочиться на всё подряд, ясно?
– Что касается мочиться… – начал было Опасный Боб, но Персик перебила его: – Хм…
– Ладно, – продолжил Опасный Боб, – если это последний раз…
– Я с самого детства мочился на всё подряд, – сказал Окорок. – Теперь это вдруг стало неправильным. Если это так потому, что мы теперь думаем, то я рад, что я сам много не думаю.
– Пусть жители этого города увидят Чудо! – воскликнул Морис. – Они думают, они знают, что такое крысы? После того, как они познакомятся с нами, они будут о нас рассказывать своим внукам!
Глава вторая
– У господина Вислоуха было много друзей в Пушной Долине, но еда была его самым большим другом.
Это был их план.
И план был хорош. Даже крысы, и даже сама Персик, вынуждены были признать, что он прекрасно функционировал.
Все слыхали о нашествиях крыс. И истории о крысоловах, зарабатывавших себе на хлеб тем, что ходили из города в город и игрой на флейте уводили крыс из города, тоже были хорошо известны. Конечно, случались и другие нашествия, не только крыс, например, нашествия баянистов, камней на верёвочках или рыб, но больше всего людям запоминались именно крысы.
И в этом, собственно, и состоял весь план. Для нашествия не требовалось много крыс, если они хорошо знали своё дело.
Крыса, которая показывалась то тут, то там, громко пищала, залезала в муку, ныряла в свежие сливки и мочилась на пол, уже сама по себе была целым нашествием.