Результат очень понравился Чая Яношу. «Ну, ты показал, что годен, друг Засс, — сказал он. — можешь отныне считать себя одним из нас». Так вот я поступил в цирк Чая Яноша и обрёл его ценную и крепкую дружбу.
В этом цирке я оставался около двух с половиной лет, постоянно работая, и почти всегда преуспевал, объезжая Венгрию в летние месяцы, а каждую зиму мы проводили в Чехо-Словакии, Румынии, Сербии и Австрии. За всё это время я ни разу не испытал унижения от того, что мои лопатки прижаты к земле. Я был второй после Чая Яноша — с которым не мог бороться из-за огромной разницы в весе — звездой борцовской труппы.
Перед тем как перейти от этой части моей жизни к следующей, расскажу, как мы обычно работали в борцовской части шоу. Каждое представление борцы выходили под музыку нашего циркового оркестра, состоявшего из первоклассных музыкантов. Чая Янош возглавлял колонну, а я замыкал её. Затем, после того как мы проходили маршем один круг по арене, на неё приглашались желающие померяться силами.
Как только таковые выходили на сцену, им сразу же говорили, что перед тем как можно будет встретиться с Чая Яношем, чемпионом, они должны начать с конца, с самого невысокого члена группы, и продолжать дальше. Я был, конечно же, тем парнем, с которым они должны бороться, а так как никто меня никогда не побеждал, у них не имелось шанса посостязаться со всеми другими. А нам того только и надо было. Некоторые из борцов не годились для тяжёлой борцовской работы, так как время расцвета их сил давно прошло, настоящей причиной их включения в труппу являлись лишь показательные бои. Когда не выходил ни один претендент, а такие случаи бывали, тогда мы боролись между собой. Представление обычно заканчивали мы с Чая Яношем, проводя энергичную схватку друг с другом.
После выступлений в течение упомянутого времени в цирке Чая Яноша у меня появилось желание поменять свой номер. Я устал от борьбы и хотел перемен. Сначала я решил поставить другой силовой номер, похожий на тот, с которым работал до войны. Но после размышлений я отбросил эту мысль, выбрав вместо этого номер с собаками. У меня уже была собака, которую я выучил исполнять умные штучки - среди них было переднее сальто, трюк, на который у меня ушли месяцы, пока животное не научилось его делать, — и с этим номером я рассчитывал получить передышку для отдыха.
Я знал, что есть одно заведение, которое специализировалось на представлениях подобного рода, и обратился к его управляющему за ангажементом. После того как я дал пробное шоу, меня приняли, причём это выступление, поскольку у меня в то время была лишь одна собака, состояло из нескольких разнообразных сложных акробатических номеров. Мы исполняли их с одной юной леди, встреченной мной в Сербии. Звали эту леди мисс Китти, и в дополнение к тому, что она была хо рюшей эквилибристкой, она была еще и совершенной наездницей. Вдвоём мы давали, как считалось, очень увлекательное шоу.
Время, однако, показало, что представление с собаками ценилось выше, где бы мы ни выступали. Я набрал ещё собак и тоже выдрессировал их, и постепенно у меня в шоу работала уже четвёрка. В Талоте — так назывался этот цирк — я пробыл один сезон, затем приехал с моим номером в Будапешт, где выступал в «Казино» и «Орфее». Меня принимали с большим воодушевлением. Однако пока я там работал, со мной случилась беда. Перебегая из одного зала в другой, я подхватил простуду и из-за последовавших осложнений оказался в лечебнице на грани жизни и смерти. Когда я вышел. от меня прежнего оставалась только тень. Собаки и девушка, должен сказать, уехали в Сербию, чтобы выполнить заключённый ранее контракт, при этом мисс Китти проявила такой интерес и способности к этой работе, что оказалась годной выступать с животными вместо меня.
Как только смог, я поехал вслед за моим номером в Сербию и там поправился. Раньше, чем кончилось лето, я при помощи размеренной жизни и постоянной тренировки с использованием моих методов физической культуры практически вновь обрёл свою былую силу и форму, которыми всегда так гордился. И, как только вернулся в царство физической мощи, старое желание выйти на публику как силовой атлет снова начало овладевать мной. Но для того, чтобы возникла такая возможность, пришлось какое-то время подождать, так как там, где я сейчас работал, не предвиделось случая для желанного шоу.
Затем, покуда я колебался, оставить ли мне эти мысли и продолжить выступать с собаками, Шмидт, который, вспомните, являлся тем самым человеком, давшим мне работу с силовым номером, когда я был военнопленным, прислал мне письмо, где попросил вернуться в Будапешт, говоря, что у него для меня очень важное предложение, такое, которое означает много денег в моих карманах, если только соглашусь. Такое бывает, говорил он мне, раз в жизни, и, зная его как человека, на чьи слова можно положиться, я решил принять его предложение и тотчас же вернуться в Будапешт. То, что случилось в результате, переносит меня в последнюю часть моей истории.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Глава I
Оказавшись снова в Будапеште, я, не теряя времени, пришел к Шмидту, чтобы выяснить, зачем я ему понадобился. И то, что узнал, меня заинтересовало. Если коротко, он хотел сообщить мне следующее.
В соседнем цирке, название которого я сейчас позабыл, было заявлено о появлении нового силача. Его звали Брайтбарт[13], и номера, на которые он был способен, находились, по мнению многих, на грани чуда. Говорили, что он может рвать цепи, сковывающие руки и грудную клетку. Он мог голыми руками загонять гвозди в толстые доски и делать другие такие же удивительные вещи. Более того, он мог лежать на ложе из острых гвоздей, него плоть оставалась невредимой, хотя на груди его размещался тяжёлый камень, по которому били кузнечными молотами. Ещё — и этот номер больше всего поражал воображение публики — растяжка лошадьми, которых он мог успешно сдерживать, тогда как их погоняли в противоположные стороны. Шмидт очень верил в мои силы — намного больше, чем я сам в то время, — и замысел его был в том, чтобы заявить меня в своем цирке как конкурирующий аттракцион.
Шмидт хорошо помнил, как я удивлял публику, когда он давал мне работу раньше и, естественно, он искал меня, чтобы я помог ему выбраться из трудностей. Они как раз у него были, не сомневайтесь насчет этого. Такое шоу, которое заявил конкурирующий цирк, где выступит этот Брайтбарт, чрезвычайно подкосит его доходы. Герр Шмидт понимал это, как никто другой. Из-за этого он стремился устроить контр-аттракцион и выбрал меня в качестве такого противовеса.
Пока Шмидт говорил, я размышлял. Помимо признательности, которую к нему испытывал, возможность снова выступать в его цирке была очень заманчивой, не потому лишь, что он являлся самым щедрым моим работодателем. Она давала мне возможность пойти навстречу собственным наклонностям. И всё-таки нужно было обдумать очень важную вещь. Я только что оправился после тяжелейшей болезни, вы, должно быть, помните, и далеко не испытывал уверенности, что нахожусь в хорошей физической форме, которая требуется для вышеописанной работы. По правде говоря, я был совершенно убеждён, что несмотря на своё чудесное исцеление, нагрузка на мой организм от такого выступления очень скоро даст понять, что я уже не тот, что был когда-то. Мельчайший рецидив болезни, — и я не только перестану быть звездой выступлений, но и сам Шмидт из-за этого пострадает. Да, необходимо было понимать, что мне надо действовать осмотрительно.
Когда Шмидт закончил говорить, я выложил свои соображения, и он согласился с тем, что в любом случае рисковать было бы очень неразумно. Но он нисколько не хотел отказываться от своей идеи. «Почему бы тебе не пожить у меня. — сказал он. — и усиленно тренироваться, чтобы набрать нужную форму? Уверен, ты её хорошо восстановишь. Если нужны деньги на текущие расходы, я тебе с радостью дам их, так как это станет хорошим вложением».
13
Зигмунд Брайтбарт выдающийся цирковой атлет, род. в 1883 г. в Лодзи (Польша). Выступал в Европе и америке, где снискал огромную популярность. В 1923 году принял гражданство США. Умер в 1925 г. от заражения крови.