Трио Саксонцев должно было выступать в кэмбервелльском Палас Варьете (это было их второе выступление в этом зале), и их тяжёлый «реквизит» завозили воскресным утром накануне выступления в понедельник. Сопровождающий багаж некто Уильям Слейд, сам по себе очень сильный и крупный мужчина, попытался из лучших побуждений дать Артуру совет относительно целесообразности, а точнее, нецелесообразности вывешивания объявления о состязании с мешком в этой местности.
Слейд был уроженцем Кэмбервелла и имел основания опасаться способностей силачей, живущих здесь, а их в то время было немало. Он пояснил, что знал одного из них, работавшего на местном мукомольном заводе, про которого говорили, что тот может нести одновременно по мешку под мышками и один — на спине. Он также знал, что этот человек собрался участвовать в состязании. Слейд был гак уверен, что опасность не преувеличена, что посоветовал Артуру убрать объявления о состязании.
Артур улыбнулся. «Не думаю, что он заберёт наши деньги, Слейд. — сказал он. — перечитай объявление. Оно ничего не говорит о поднятии мешка на плечи, не говорит оно и о том, что поднимать надо тот мешок, который использует Герман. Мы тоже слышали об этом парне, и если он сможет поднять мешок, который мы завтра приготовим, так же, как я, а не Герман, тогда мне останется сказать, что он зря тратит время, работая на заводе. Неси наш аварийный мешок. Герман!» И прикатили то, что Артур так кстати назвал «аварийным» мешком.
Этот вполне невинный с виду предмет был полон сюрпризов, про которые знали только посвящённые. Не круглый, не прямоугольный, не квадратный, но какая-то помесь всех трёх видов, он представлял собой поверхность, за которую нельзя были взяться. В довершение этого он был очень скользким, потому что его щедро намазали портняжным мелом. И, если и этого было мало для того, чтобы сделать его неподъёмным, в один его край запрятали 56-фунтовую гирю, чтобы сместить центр тяжести. «Ну, вот он, мешок, Слейд, — сказал Артур. — попробуй, что ты можешь с ним сделать». Слейд попробовал. Ничего у него не вышло.
Тогда Артур снял пальто. Он встал ногами по обе стороны мешка, нагнулся и обхватил его руками, переплетя пальцы. (А какие у него были кисти рук! Просто непомерно большие). Затем, поставив его на попа, он поднял его с пола на колени. Рывок — и мешок уже на его груди, откуда он заставил груз «подпрыгнуть», и тот лёг во всю длину на плечи, поддерживаемый руками. Невероятное усилие — и мешок то ли дёрнулся, то ли вытолкнулся поверх головы на вытянутых руках. Мы стояли, как заколдованные. Мы привыкли ожидать чего угодно от этого сына Анака, но это было чем-то запредельным. «Думаешь, что твой друг сделает это, Слейд?», — сказал Артур. Слейд не сразу обрел дар речи. «Да ни за что в жизни», — ответил он. «Ну, — сказал Артур, — ему придется постараться на этой неделе, если хочет эти десять фунтов». Вес мешка, как позже определили, был больше трёх центнеров.
Настал вечер понедельника, а с ним пришла и толпа претендентов, и среди них тот гигант, молва о котором опережала его. Несомненно, он был чрезвычайно сильным, но, тем не менее, не смог поднять обычный мешок даже до колен, и поэтому он уберёгся от потрясения, которое бы получил от знакомства с аварийным мешком. А соревнование, кстати говоря, выиграл сам Слейд, у которого был уникальный метод справляться с этой задачей, о чём я сейчас расскажу.
Слейд садился на сцену, зажав мешок ногами, перетягивал его к груди и выталкивал его, пока тот не укладывался ему на колени, которые он распрямлял после перемещения мешка. Затем, поддерживая его равновесие одной рукой, другой помогал себе подняться, после чего обхватывал груз обеими руками и «подбрасывал» его на грудь. Многие, посмотрев как делает это Слейд, пытались применить этот способ, но чаще всего мешок чуть не расплющивал их. А когда они пытались из-под него выбраться, зрители веселились безмерно. К счастью. Саксонцы всегда были рядом, чтобы прийти на выручку, иначе бы больницам и похоронным конторам добавилось работы.
Другим состязанием, которое устраивали Саксонцы для привлечения многочисленных участников и которое вызывало время от времени много веселья, было поднятие бочки с пивом. Или, по крайней мере, того, что так называлось. Эту бочку надо было поднять с пола на плечи, затем вверх на вытянутые руки, при этом предлагаемым призом был бочонок пива и ящик с сотней трёхшиллинговых сигар. Артур обычно показывал, как просто поднять этот бочонок, весивший 220 фунтов, раскачав его из положения между ног и одним непрерывным движением поднять его над головой на вытянутые руки, держась за уторы бочки. Ни один не смог поднять эту бочку выше плеч, хотя многие выражали уверенность в том, что они испили то, что она, как считалось, содержала. Думаю, однако, им всем было очень далеко до того, чтобы
VII
Артур Саксон, конечно, вытеснил со сцены остальных силачей и штангистов. Его трюки были так замечательны, что тем, кто стремился к славе, приходилось довольствоваться скорее постановкой зрелищ, а не установлением и обновлением рекордов. Они, несомненно, были силачами, которые могли бы отличиться в любое обычное время. Но пока Артур Саксон был на поле, им приходилось, волей-неволей, воздерживаться от того, чтобы набиваться на сравнения. Некоторые из них умышленно не называли себя штангистами, хотя можно с уверенностью предположить, что они развили свою силу и мускулатуру именно посредством штанги. И нет никакого сомнения в том, что несмотря на препятствие в виде Саксона, они могли заслужить устойчивую славу в этом виде спорта, если бы в те годы общество сообразило, как производить пропорциональные сравнения.
Оскар и Альберт Атилла, больше известные как братья Атилла, были примечательными образчиками. Оскар, который, как надо помнить, был причастен к образованию первого трио Саксонцев, отличался большой силой в жиме двумя руками, и этим он больше всего занимался. Но специализацией Альберта был жим выкручиванием. Этим стилем он поднимал грозного вида штангу, весившую около 220 фунтов, чьи шары были утыканы железными шипами. Вдвоём они давали очень слаженное и зрелищное представление, и состязаний, которые они устраивали, куда бы ни ездили, с нетерпением ждали определённые личности, которые считали силовые шоу тех дней ниспосланными с неба возможностями подзаработать. О братьях Атилла позднее будет сказано больше. А пока я перейду к Уильяму Бэнкиеру, которого также знали как «Аполлон — идеальный атлет» и «шотландский Геракл».
Аполлон нашёл совершенно новый путь. У него была, а может, до сих пор есть, обида на судьбу. Будучи сравнительно небольшим по размерам человеком, он неоднократно вызывал великого Евгения Сандова помериться силой и решить это простым подъёмом штанги или при помощи любых других испытаний, о которых можно договориться. Сандов, однако, не принял вызова Аполлона, и сторонники претендента без колебаний наживали капитал на робости Сандова. Но если он не смог удовлетворить одно своё великое устремление, которое должно было доказать, что «милая Шотландия» способна производить силачей, равных тем заезжим с чужих берегов, — Уильям Бэнкиер но крайней мере преуспел в том, что познакомил многих с новыми возможностями для применения силы.
Аполлон, который был великолепно сложен, давал представления, которые нравились публике. Вначале он позировал в виде классических статуй, затем показывал силу, о которой говорило его телосложение. Один-два трюка с бильярдными киями обычно предваряли более внушительные номера, среди которых был подъем одной рукой человека, облачённого в доспехи, после чего Аполлон перепрыгивал через спинку стула, держа в руках по 56-фунтовой гире. Этот трюк всегда вызывал долгие аплодисменты.
Затем шотландец ложился под большую платформу, которую он поддерживал коленями и плечами, голова выходила через специально сделанное отверстие, а руки и ноги составляли четыре подпорки. На эту платформу общими усилиями семи-восьми человек устанавливался рояль, после чего эти же люди влезали на платформу, один усаживался за инструмент, и начинался небольшой оригинальный концерт. Это был очень зрелищный номер.