В 1910-м Фрэнк с семьёй переехал в Калифорнию и обосновался в тогда ещё тихом городке Голливуд. Дом их вскоре стал известен под названием «Озкот». Фрэнк продолжал писать и вкладывал большие деньги в будущие театральные постановки по мотивам своих книг, а также в кинокомпанию, которая в итоге сделала его банкротом. Он провозгласил себя «Королевским историком Страны Оз» и добавлял к серии по книге в год. Впрочем, успех первого шедевра повторить не удалось. Здоровье писателя стало ухудшаться, и 6 мая 1919 года Фрэнк умер. Его последняя книга, «Глинда из Страны Оз», была издана посмертно в 1920 году.
В посвящении своей сестре Фрэнк писал: «Я научился воспринимать славу как обманчивую надежду, не стоящую обладания, едва её поймаешь. Но доставить радость ребёнку – прекрасное чувство, согревающее сердце и приносящее свою пользу… Я надеюсь, что моя книга будет удачной в этом и детям она понравится».
И действительно, со времени первой публикации прошло более 110 лет, а его вечная сказка продолжает радовать детей по всему миру.
Предисловие
Фольклор, легенды, мифы и сказки сопровождали детские годы во все времена, ибо каждый ребёнок испытывает инстинктивную любовь к историям фантастическим, удивительным и очевидно невероятным. Крылатые феи братьев Гримм и Андерсена принесли детским сердцам радости больше, чем все человеческие изобретения, вместе взятые.
И всё же старая сказка, отслужившая многим поколениям, теперь превратилась в «историческую», ибо пришло время для новых «чудесных сказок», в которых стереотип джинна, гнома и феи будет исключён, равно как и все ужасные события, придуманные авторами для демонстрации грозной морали. Современное образование уже включает в себя мораль; следовательно, современный ребёнок ищет в сказке лишь развлечения, и с радостью обойдётся без всех жутких подробностей.
В соответствии с этими мыслями история «Удивительного волшебника из Страны Оз» была написала исключительно в угоду нынешним детям. Она претендует на звание современной сказки, в которой сохранены чудеса и радость, в то время как страдания и кошмары исключены.
Глава 1
Ураган
Девочка Дороти жила в маленьком домике посреди огромной канзасской степи. Её дядя Генри был фермером, а тётя Эм вела хозяйство. Домик они построили маленький потому, что доски для его постройки пришлось везти на повозке издалека. В нём было четыре стены, крыша, пол и одна-единственная комната, в которой стояли старая ржавая плита, буфет, стол, несколько стульев и две кровати. В одном углу помещалась большая кровать дяди Генри и тёти Эм, а в другом – маленькая кроватка Дороти. В доме не было чердака, да и подвала тоже, если не считать ямы под полом, в которой семья спасалась от ураганов.
В этих местах ураганы случались такими свирепыми, что им ничего не стоило смести со своего пути маленький домик. На полу посреди комнаты был люк, а под ним – лестница, которая вела в убежище.
Выйдя из дому и глядя по сторонам, Дороти видела вокруг только степь. Она тянулась до самого горизонта: унылая равнина – ни деревца, ни домика. Солнце в этих краях было таким жарким, что вспаханная земля под его жгучими лучами моментально превращалась в серые, запёкшиеся комья. Трава тоже быстро становилась серой, как и всё кругом. Когда-то дядя Генри покрасил домик, но от солнца краска стала трескаться, а дожди окончательно её смыли, и теперь он стоял такой же уныло-серый, как и всё остальное. Когда тётя Эм только приехала в эти места, она была хорошенькой и жизнерадостной девушкой. Но палящее солнце и свирепые ураганы сделали своё дело: из её глаз быстро исчезли задорные искорки, а со щёк – румянец. Лицо посерело и осунулось. Тётя Эм похудела и разучилась улыбаться. Когда осиротевшая Дороти впервые попала в этот дом, её смех так пугал тётю Эм, что она всякий раз вздрагивала и хваталась за сердце. Да и теперь, стоило Дороти рассмеяться, тётя Эм удивлённо смотрела на неё, словно не понимая, что может быть смешного в этой серой жизни.
Что касается дяди Генри, то его смеха тоже никто никогда не слышал. С утра до вечера он работал изо всех сил, и ему было не до веселья. Он тоже был весь серый – от бороды до грубых башмаков. Всегда суровый и сосредоточенный, дядя Генри редко говорил.