СКАЗКА О ХВАСТУНИШКЕ КОМПОТЕ
Случилась эта история, где-то далеко, далеко; за семью морями и десятью горами в одной сказочной страны, в одной волшебной кухне, где ежедневно варятся, парятся и жарятся разные вкусности. Воспользовавшись тем, что добрый повар-волшебник куда-то вышел, по своим делам и оставил их без присмотра, эти вкусности и завели разговор — кто из них вкуснее и, конечно же, главнее.
— Кто вы такие? — начал спор картофель. — Вы все по сравнению со мной, выходцем из Америки, чернь и плебеи. Даже спорить с вами я считаю ниже своего достоинства. Поэтому право главного продукта, принадлежит мне по факту происхождения.
— Ну, Вы там полегче, там с правом первородства, — тут же подключился трюфель. — Знаем кто Вы такие. Вас столько раз переопыляли, что уже и не понятно, чьих корней Вы будете.
— Грубиян, ты, на что это намекаешь? — вскинулся картофель.
— Не намекаю, а прямо говорю, что к Вашим благородным корням намешалось немало плебейских клубней. Мне ли этого не знать! Мы-то с Вами живём в одной среде. Напомнить чем Вас удобряют и стоимость Ваших клубней в базарный день? Молчите? Правильно делаете. Здоровее будете! Так, как по стоимости я здесь самый дорогой, то думаю, что все согласятся с тем, что главный здесь я!
— Позвольте, позвольте. Куда Вы лезете со своей рязанской рожей в калашный ряд, — забулькал на плите компот. — Знаем мы за Вас, не только где Вы растёте, но и кто Вас вытаскивает на белый свет. Как Вас не отмывай, а от Вас как разило и, так и продолжает разить свиньёй. Вам не к нам сударь. Вам следует быть королём свиней. Вы лучше посмотрите господа на меня, — забулькал он ещё больше, расплёскиваясь по плите. — Я состою из фруктов, которые росли на благородных деревьях, уходившими своими кронами в небо. Меня всегда подают в конце стола на десерт, чтобы подчеркнуть все ваши вкусовые качества. Потому-то прекращаем спор. Главный здесь Я.
— Нет, ну, господа, это нахальство, — подал голос, стоящий на полке коньяк. — Какой-то, с позволения компот с гнилушками, который и в рот то страшно взять, опасаясь отравления от проглоченного червяка, вякает здесь за главного. Закрой свой рот, пойло. Не от тебя ли вчера поносило всех хозяйских гостей!? Скажу вам откровенно, что добрый повар-волшебник, уже подумывает о том, как бы заменить тебя на грог или на благородный эль. Лучше господа посмотрите на мою наклейку. Что написано? Правильно коньяк Наполеон. Произведён и разлит во Франции. А цена? Да за те деньги, что за меня платят, вас всех можно не раз купить и снова продав перекупить. Босота! Какое ещё вам надо доказательство моего главенства? Кончайте болтать попусту. Главный на этой кухне Я.
— От Вашего жаргона, сударь, — снова закипятился задетый за живое компот. — За версту разит подпольным молдавским, разливочным цехом. Не удивительно, что Вас сняли с кофейного столика и снесли на помойку. Как будто мы не знаем, откуда Вас вчера вечером, достал повар.
— Господа, господа, — давайте не буде создавать базара, найдём отправную точку и начнём в конце концов, соблюдать регламент, — вмешался в разгорающийся скандал вальяжный арбуз. — Иначе мы никогда не придём к консенсусу. Кто ещё желается высказаться по этому вопросу. Активней, активней господа. Вот Вы, хлеб, Вы, почему отмалчиваетесь. Смелее. Что имеете сказать?
— Ничего по этому вопросу, я не имею сказать, — буркнул розовощёкий пудовый каравай хлеба.
— Почему? — не унимался арбуз.
— А ему с нами общаться не в тему, — подал голос коньяк.
— Он думает, что если он хлеб, то он уже и есть всему голова, — присоединился к травле компот. — Вот я сейчас, как плесну на тебя своим варевом и ты вмиг, вместо господского стола, попадёшь на помойку к свиньям.
— Осторожней, господин компот, смотрите не перевернитесь, — закричал арбуз, наблюдавший за тщетными потугами компота выплеснуться наружу.
Но предупреждение арбуза, не возымело никакого действия на компот; он всё больше и больше расшатывал казан, в котором варился пока, в конце концов, тот не перевернулся и не вылил компот на плиту. Кухня наполнилась паром, не причинив хлебу ровным счётом никакого вреда.
— Вот пустобрех, — сказал своё прощальное слово коньяк.
— Да действительно, — подтвердил арбуз. — Слов было много, а как дошло до дела — вышел один пшик.