— А как же государство? — вправе спросить Вы.
Государство богатое — не обеднеет, тем более само бегает за гражданином и насильно всовывает всем подряд кредит, через кредит. За то, что эти деньги когда-то надо будет отдавать, большинство из этих граждан, даже не слышали, а если и слышали, то считают это каким-то пережитком прошлого, как тот же стакан.
«Дают бери, бьют беги. Не возьмёшь чужого, не будет своего. Всё вокруг народное, всё вокруг моё. Кому я должен, я всем прощаю», — эти простые истины Василий всосал с первыми глотками вина, которыми его не жалея поила в детстве улица. Попробуй отказаться от стояния на стрёме, когда твои старшие товарищи, с кем ты только что сосал бормотуху, выставляют магазин или хату. Враз подвергнут такой обструкции, ни один врач обратно не соберёт.
Так бы и шустрил наш байстрюк, до мест, не стол отдалённых, если бы не один из любовников его маман, которому он мешал, не похлопатал и не всунул его в школу мичманов и прапорщиков. А там и возле границы Афганистана, образовалось тёплое место на базе ГСМ. Свой огородик — учет, расход, усушка, утруска — выполняй интернациональный долг, не напрягаясь.
Несколько честно сэкономленных рублей, после окончания военной компании, по оказанию интернационального долга и наш бравый старший прапорщик, с купленным новеньким орденом Красной Звезды, уже на полувоенном корабле, принимает финансовую часть, в звании старшего прапорщика. Красавец. Так примерно думали в штабе, назначая его на должность старшины команды финансовой части. Справится. Справился, не подвёл. В начале боевой службы, наш прапорщик, присматривался, а в конце, как с ума сошел. Пошло на ченч всё. Помните за всё вокруг народное? Дошло до того, что сгоряча ченченули с политруком автономный паёк. Хорошо, что уговорили взять на себя этот маленький казус годков, которые якобы утопили его при перегрузке на лодку. Обошлось. Думали, что обошлось. Не обошлось. Дока особист взял на карандаш. И не зря. При передаче, арабскому компаньону, десяти тысяч червонцев, сгорел наш финансист — погорел, как швед под Полтавой. Бывает. Сколь канатику не виться, а совьётся он в петлю.
Пребывание в колонии, не принесло ему существенных дивидендов, сотрудничество с администрацией, хоть и помогло ему освободиться по УДО, но и припаяло ему погоняло Гапон, в память о попе провокаторе. Так же, уважаемый читатель, и я его буду называть в своём рассказе. Когда, через восемь лет, он вышел на свободу, его ждала совсем новая страна, где на его маленькую прошлую шалость, теперь никто бы не обратил внимания. Так же как и на него самого, в чём он скоро и убедился. Красавица-жена, которая с ним успела развестись до конфискации всего имущества, на порог его не пустила. На все доводы, что это его домик она посылала его со своей шоблой, далеко и на долго. Нанятый на последнее припрятанное золотишко, стряпчий-адвокат, смог его прописать через суд, но без права владения домом. Вот так и оказался наш хитро сделанный борец за личное обогащение, без жилья и имущества, но с пропиской.
Чудны дела твои Господи.
Пока я Вас уважаемый читатель знакомил с прошлым нашего героя, он за это время, уже подошел к одному из домов, где в комнате, без ванной, туалета и света жила его бывшая жена, переселенная сюда из пропитого ею дома. Утреннее светило, влекомое невинным чувством любопытства, последовало за ним следом и пустив свой луч, через грязное стекло, осветило убого обставленную комнату, где на кровати лежала желеобразное женское тело. На заваленном грязной посудой столом, сидела огромная крыса, величиной с кошку. Крыса грызла какую-то кость и внимательно наблюдала за лучом света бродившим по убогой лачуге. Неожиданно луч блеснул и заискрился, споткнувшись о какой-то предмет. Присмотревшись внимательно, крыса в искрящемся предмете, с удивлением опознала вставленную в женскую задницу водочную бутылку.
«Ни хрена себе пельмень, — подумала крыса, — вот это вчера погуляли. Хорошо, что не я на её месте».
Представив себе подобную картину, крыса с ужасом схватила кость и юркнула под лежавшую в углу груду мусора, в свою нору.