— Хорошо, тогда договорились. Таки беру их за четыре. Держите два.
Другие одесситы идут на Привоз, чисто по приколу, за общением:
— Дама, и почем ото ваша рыбьяча икра?
— Чтоб вы сто лет так жили… Вы что, мадама, никогда не видели тех куриных яиц? Шо Вы можете, таки за них знать?…Крупнее яиц не бывает!
— Вы хотите меня убедить за то, что это и есть яйца? Крупнее не бывает? Не делайте мне смешно! Сёма, дружёчек, — обращается покупательница к своему спутнику, — покажите-ка этой мымре, какие должны быть те крупные яйца! Пусть обзавидуется!
И вообще дама, мне ваша физия напоминает Париж.
— Шо, так же сильно красивое?
— Нет, просто так же сильно хочется в него съездить.
По мясному ряду, второй час, ходят отец с сыном. Выбирают, таки домашнюю колбаску.
— А ну-ка, попробуй, сынок, ещё вот этот кусочек. Да бери вот тот побольше — не стесняйся.
— Папа, я уже больше не могу. Пробуй сам.
— Сам, сам, всё сам. Можно подумать, шо у тебя папа верблюд. Пробуй тебе говорят, а не то тётя, на тебя рассердиться…
Наконец одна продавщица не выдерживает:
— Мужчина! Я, конешно, дико извиняюсь, но шо вы здесь второй час всё ходите, пробуете и ничего не покупаете?! Вам шо, ничего не нравится?
— Да в том то и дело, шо таки сильно нравиться!
— Чего же тогда не покупаете. Шо, денег нет?!
— Есть!
— Ну, так покупайте!
— А зачем?
— Да шо бы кушать!
— А мы шо, таки с сыном здесь делаем?
— Куры, куры, а кому надо живых и свежих курей, а вот свежие куры. Куры, куры, совсем свежие — только, что приехали из Херсона.
— Свежие говоришь. А чего ж тогда такие худые, здохлые и злые? Они у тебя, шо всю дорогу пешком шли?
Как-то выпив зимой, с дорогими моему сердцу друзьями, в гандэлыке чрезмерно водки с пивом и встав на край финансовой пропасти… Кстати, а знаете, чем эта пропасть отличается от прочих остальных? Знаете? Не знаете? Ну не буду вас томить, отвечу: в неё можно, таки падать бесконечно.
Так вот оказавшись на краю этой пропасти, решили мы зачудить по-взрослому и заодно поправить своё бедственное положение. Нашли среди своих, более-менее прилично одетого с пыжиковой шапкой и взяв с собой найденный короб от телевизора, пошли на Привоз. Написав на том коробе душещипательную историю за: «Люди добрые! Мы не местные. Помогите собрать на ремонт Мэрсэдэса", усадили его с пыжиковой шапкой на входе до базара.
Было весело. Народ тогда, ещё понимал добрую шутку. Грошей много не накидали, но на опохмелиться нам хватило.
Дай вам бог, за вашу щедрость — здоровья и богатых любовников — добрые одесситки.
Одесса есть Одесса и лишнее упоминание — за сам город и за его рынки ему, таки не повредит, скорее даже Одессу приукрасит.
Сейчас там, на Привозе даже иногда играет, большой симфонический оркестр — попурри из Шопена и Бетховена. За просто так. Из любви к искусству.
— И шо, они тоже наши?
— Вы не поверите, но таки Да!
Если бы Одессы не было — её надо было бы, таки придумать.
В далёкие семидесятые годы прошлого столетия получив из-под палки в училище специальность слесаря я точно знал, что эта специальность меня по жизни кормить не будет. Хотя благодаря ей я и попал, и в Сирию, и в Тунис, и на буровых энергопоезда в Баку ремонтировал. И как знать если бы не моя природная удача, любознательность и врождённая брезгливость, сейчас может и крутил до сих пор на Запорожстали гайки. Хотя вряд ли «слесарю-слесарево, а кесарю-кесарево».
Не моё.
А что же в моё? Вот вопрос вопросов. Не могу на него до сих пор ответить. Хочется попробовать и того и этого. Благодаря своей природной любознательности я и вначале стал председателем кооператива «Милосердие», а потом оказался ив челночной торговле.
А если быть более точным не в Швейцарии, не в Австралии, куда меня приглашали, как художника-иконописца, а на оптововых рынках; Москвы, Одессы, Харькова, Польши и других стран дальнего и ближнего зарубежья втюхивающих нам свой залежалый товар.