— Телефон дай.
Только бы всё выгорело. Черт…
В Медельине все телефоны прослушивают, и не только колумбийцы, но может и выгореть. Главное сейчас — найти врача.
Набрал номер Лары — у нее скверная привычка не брать телефон, если обиделась, но этот не мой — наверное, возьмёт. Журналистское любопытство роль сыграет.
— Хола.
— Лара, извини за все, и послушай.
— Это ты? Я тебе уже сказала…
— Лара! У тебя врач, кажется, был в родственниках, так?
Немного успокоилась. Местные женщины в отличие от наших не умеют пить кровь. И долго не обижаются.
— Что произошло?
— Я… приболел немного. Понимаешь?
— Тебя ранили?
— Нет… но приболел. Просто скажи, как его зовут и где его можно найти?
— Доктор Педро Бонилья, университетский госпиталь Сан-Винсенте. Что с тобой, папи[5], ты точно не ранен?
— Нет. Все в порядке, cara mia. Просто… приболел немного. Желудок болит… наверное, отравился по дороге.
— По дороге? Где ты?
— Я тебе перезвоню. При первой возможности.
Я положил трубку. Слон услышал нас, очнулся и теперь смотрел на меня. Глаза его мне тоже не нравились — больные глаза.
— Ничего, Слоняра. Сейчас доктора приведем, вылечим тебя.
— В больницу… мне нельзя.
— А кто сказал про больницу? Сейчас … сюда доктора приведем.
Родриго, топтавшийся рядом вдруг предложил.
— Может, я за доктором съезжу? А?
Верить — не верить? Все равно он знает больше, чем должен и хуже не будет.
— Доктор Педро Бонилья, университетский госпиталь Сан-Винсенте. Скажи, что ты от Лариты, дашь ему… покажешь ему вот это. Хорошо? Скажи, что надо… антибиотики… все для лечения огнестрельного ранения.
Я снял с шеи ладанку с местным образком и отдал ему. Такая же была у Лары, какая-то местная традиция. Местные очень суеверны.
— Деньги есть? Заплатишь ему, сколько попросит, хорошо?
— Деньги есть, друг. Не волнуйся.
Родриго хлопнул меня по плечу и пошел на выход. Странно… Вот с одной стороны человек дерьмо дерьмом, а с другой — как брат себя ведет.
Правильно, наверное, сказано — не суди да не судим будешь. Наверное, правильно и то, что человека формирует окружение и из ямы с дерьмом — с запахом роз не выбраться…
Я присел на диван, на котором лежал Слон, взял его за руку. Рука была горячей.
— Нормально, Жека… — назвал я его по имени, хотя за границей это было категорически запрещено. — Сейчас доктор приедет, подлатает тебя. Воды хочешь?
— Удмурт…
— Ага, это я. Помнишь Грозный?
— Пофиг… Грозный… слушай, сюда.
— Помолчи, Слон. Доктор осмотрит, тогда поговорим.
— Не, Удмурт… слушай. Ты должен… знать. Если я подохну… ты должен знать.
Слон невесело улыбнулся потрескавшимися губами.
— Думал… в отставку выйду… бабла… подниму… поживу… как человек. А оно… вот как… вышло.
…
С чего начать?
Если начинать с самого начала, то, похоже, что намечается очередная заруба, на сей раз — в Мексике. Американцы напрасно не прислушались к благим пожеланиям не лезть в ту сферу влияния, которую Россия считает своей. Полезли — и теперь оперативники ГРУ все активнее действуют в Мексике, готовя плацдармы. А Мексика — имеет огромную сухопутную границу с США — и чем все это закончится, одному дьяволу известно. Насколько я знаю американцев, они свято уверены в двух вещах: своем праве вмешиваться в чужие дела на всех пяти континентах и не менее святом праве на эксклюзив в обеих Америках, Северной и Южной. Путин, понятное дело, пошел на нестандартный ход — обозначил присутствие в Мексике и тем самым в очередной раз пересек красную черту и вывел США из себя. Чем все это кончится — одному дьяволу известно. Американцев, конечно, можно дразнить, но не стоит забывать, что у них всё ещё самая сильная армия в мире. Это просто так, сколько не пыжься — возможно, сил оккупировать Россию у них нет (ни у кого нет), но при прямом столкновении они составят нам большие проблемы — с вероятностью 99,9 %. И еще у них четыреста миллионов населения — при том, что мы и двухсот набрать не можем.
В Мексике — не любят американцев давно, но эта нелюбовь до недавнего времени была такой… отстраненной. Просто не любят, и все — но ничего конкретного, типа терактов. Но это до недавнего времени — до тех пор, пока в политику не стало входить поколение, прошедшее через ад нарковойн. Эти люди, которые не то что любят убивать — просто они привыкли решать свои проблемы именно таким образом. И эти же люди подвержены проявившемуся недавно мексиканскому национализму. Так то мексиканцы — пофигисты, им бы вкусно поесть и поваляться — но в последнее время все начало меняться. Появились крайне правые, начали появляться теории, люди, гордящиеся своим испанским происхождением. Короче говоря, может, американцы и не понимают до конца, чем все это пахнет — но я-то видел развал СССР и трагедию Украины. И я прекрасно помню, что бывает после таких речей. Чем все это кончается.