Я смотрю на часы. До закрытия оставалось десять минут.
— Хочешь уйти пораньше?
Она вскидывает кулак.
— Да! — Затем меняет выражение лица. — Шучу. Я хочу остаться и доделать дополнительную работу за вечер.
Ее улыбка сладка и слащава.
— Убирайся отсюда. Я знаю, что это ложь.
Когда они с Джонатаном собираются уходить, дверь распахивается, и в комнату врывается Слоун, прижимая к себе крошечную дрожащую собачку с большими ушами- бабочками.
— Я только что вытащила его из приюта, — говорит Слоун и адреналин окрашивает ее голос.
— О боже, он восхитителен, — воркует Сэм, подбегая к папийону в руках Слоун.
— Он такой милый, — говорит Слоун.
— Почему бы вам не привести его в смотровую номер один? Я прослежу, чтобы с ним все было в порядке, — предлагаю я.
— Спасибо. В приюте сказали, что он в порядке, никаких глистов, никаких видимых проблем. Но мне бы очень хотелось, чтобы ты проверил.
Я направляюсь в комнату, и обе женщины следуют за мной, а Джонатан следует за ними.
— Это собачья вечеринка, — нараспев говорит Джонатан.
Медно-рыжая собачка с белыми лапами и самыми большими глазами лани, какие я когда-либо видел, зарывается поглубже в грудь Слоун, пряча морду под ее рукой.
Сэм гладит его по спине.
— Он напуган. Должно быть, у него был безумный день. Как ты его вызволила?
— Он такой милый, но сидел в углу конуры, просто дрожал и выглядел таким испуганным и жалким. Я не могла устоять.
— Кто мог устоять перед этими глазами? Даже моя мама не смогла бы тебя прогнать, — говорит Сэм, поощряя малыша высунуть голову.
Довольно скоро щенок это делает, и каким-то образом я справляюсь с задачей осмотреть его, пока Слоун прижимает его к своей груди, а двое моих сотрудников наблюдают.
Да, теперь это поведение хорошего мальчика. Сегодня я заработаю свою медаль.
— А что у него за история?
Я прислушиваюсь к его сердцебиению.
— Он жил на улице. Пару дней назад его подобрали в зооконтроле. У него осталась всего одна ночь, — говорит она, пока я проверяю его зубы, — но я знаю, что мы найдем ему отличный дом.
Слоун целует его в макушку, и это одна из самых сладких вещей, которые я когда-либо видел.
— Все будет хорошо, мистер Фокс. Я знаю, что тебе не нравилось жить на улице. Я найду для тебя такой хороший дом, и он будет чудесным. Ты найдешь человека, который тебя полюбит. Я обещаю.
Она снова целует его.
И к черту мою сосредоточенность.
Мое сердце бешено колотится, и мне хочется обнять ее, поцеловать в шею и сказать, что с малышом все будет хорошо.
— Мистер Фокс?
— Ну, он похож на маленькую рыжую лисичку, — говорит Джонатан.
— Он точно согласен, — вмешивается Сэм, и это чертовски хорошо, что они оба здесь. Если бы это было не так, мне пришлось бы позвонить сестре и сказать ей, что я готов сдаться через два дня.
Я просто обожаю женщин, которые умеют обращаться с животными.
— У тебя уже есть для него приемная семья? — спрашиваю я.
Слоун отрицательно качает головой.
— Нет. Хочу оставить его у себя на ночь.
Мое сердце смягчается еще больше.
— Давай я отправлю тебя домой с едой для него. И вызову тебе такси.
Она прижимает его к себе.
— Спасибо. Я была бы очень признательна.
Через несколько минут я посадил Слоун с парой банок еды и мистера Фокса в такси, жалея, что не поехал с ними.
ГЛАВА 12
Следующий день был забит операциями, требующими постоянной смены ножниц, как для пациентов, так и для животных из приютов.
Я перехожу к каждой операции с резкой интенсивностью, двигаясь методично и точно. За обедом мы с Дугом быстро перекусываем в ближайшей закусочной, обсуждая некоторые из наиболее необычных текущих случаев.
Он просто ас, когда речь заходит о непонятных и малоизвестных болезнях. Мы рассматриваем случай пуделя с проблемами зрения, и Дуг предлагает лечение, о котором он слышал на последней посещенной конференции. Когда с едой покончено, он постукивает себя по виску.
— Вот видишь! Я все еще соображаю.
— Совершенно верно. Нет никого лучше.
Мы возвращаемся в офис, и когда он открывает дверь, говоря небрежно:
— Но когда-нибудь я хотел бы уйти на пенсию. Я представляю себе, как играю в гольф и наслаждаюсь сальсой, танцуя со своей любимой женой. Черт, может быть, Слоун подарит мне внуков, чтобы я мог наслаждаться ими между отдыхом в тропиках.
Я кашляю так громко и яростно, что кашель превращается в лай.
— Давай я принесу тебе воды, — предлагает Дуг.
Я отмахиваюсь от него.
— Я в порядке, — выдыхаю я.
Но на самом деле это не так. Мысль о том, что у Слоун будут дети, слишком сильна, потому что для этого потребуется другой мужчина, чтобы завоевать ее сердце.
И спать с ней.
Мысль о любой из этих вещей подобна отвратительной песне, скрежещущей, как будто она крутится в моей голове.