Она вскочила на ноги, прикусив кончик языка, дабы не выболтать ему тот чудовищный и дикий испуг, овладевший ею при виде крови. Повторялось. Она уже испытывала подобное несколько лет назад, когда в него стреляли на обочине, однако тогда страх произвел на нее иной эффект, не столь безумный и ужасающий, как в данный момент. Ей померещилось, что вот -вот Жиральд замертво упадет, пораженный насмерть пулей, и она больше никогда не увидит его голубые глаза, способные выражать чувства без слов.
-Ты боишься за меня, Анжелика? -подняв голову, поинтересовался Жиральд, и в его тоне не проскальзывало и нотки насмешливости. Он настроился крайне серьезно, несмотря на кровоточащую рану в плече, от чего девушка возмущенно развела руками, мол, ей плевать, что он пытается сказать, и персона Жиральда Лароша не достойна ее заботы, тем не менее Анжелика машинально выставила ладонь в останавливающем жесте, ибо мужчина приподнялся с кресла.
-Куда ты идешь? -запротестовала Анжелика. -Во -первых, у тебя течет кровь из открытой раны, и тебе лучше расслабиться, а не двигаться. Во -вторых, почему ты не даешь вызвать мне скорую помощь?
-Анжелика, черт, я профессор медицинских наук, а не юридических, -не выдержал Жиральд и выругался при заваленной второй попытки расстегнуть пуговицы на рубашке. Да, крайне неприятно оказаться подстреленным в доме, где ты живешь, как считаешь, в покое и безопасности.
Пересилив себя, Анжелика приблизилась к нему, немного подалась вперед, склонившись, и поспешно взяла инициативу в свои руки, освобождая мужчину от пропитанной алыми разводами ткани, попутно помогая скинуть ее с широких плеч. Когда -то она проделывала подобные манипуляции с ним, получая неимоверное удовольствие от касаний к сильному и твердому телу, проводя по его мускулистой груди пальцами, зарываясь в темные заросли, а сейчас старалась не дотрагиваться до него, будто он -тот огонь, ждущий возможности ее поглотить.
К ее успокоению, Жиральд не ошибся. Смуглую кожу рассекал неширокий, но, видимо, глубокий порез, откуда сочилась кровь. Тошнота подкатила к Анжелике, а во рту пересохло от увиденного. Кажется, пройдет вечность, но она все равно не осилит ни запаха, ни вида багряной жидкости.
-Достань аптечку, она в шкафу, -хрипло пробормотал Жиральд, и Анжелика, выдвинув первую наугад полку, вытащила черный чемоданчик с красным крестом посередине, аккуратно положив ее на стол. -Достань ватные тампоны, спирт, бинт…
-Я не буду этого делать, Жиральд! -воскликнула Анжелика, попятившись назад, однако измученное выражение лица Жиральда с отчетливо выступающими каплями пота на лбу, остановили ее, пригвоздив к месту. Как же она бросит его, раненого и беспомощного, в пустом доме, где никто не окажет пострадавшему помощь?
На белоснежном мраморном напольном покрытии размазались красные следы, и Анжелика нервно сглотнула, незаметно отодвинув носком туфли сброшенную на пол рубаху.
-Я помню, ты не переносишь кровь, - кратко бросил Жиральд, протянув здоровую руку, чтобы взять вату, и Анжелика, сократив расстояние, разделяющее их, неловко выхватила мягкие диски, обмакнув их в спирт. -Ты не обязана выручать меня, Анжелика.
-Жиральд Ларош, ты неправильно мыслишь, -укоризненно поправила его девушка, зажмуриваясь, прижимала влажные тампоны к ране, водя их вверх и низ, впитывая капельки крови, чтобы через минуту туго затянуть бинт, перевязывая порез. Боже, неужели она смогла совладать с эмоциями, впервые за всю жизнь обработав рану? Анжелика нехотя признала, что другого выбора у нее не было. Конечно, по правильному, она должна была оставить Жиральда страдать за то, сколько бед он принес ей, да и сегодняшний инцидент, почти наверняка, спровоцирован криминальными разборками, тесно прилагающими к Жиральду.
Какая -то невидимая сила держала ее, не разрешая покинуть его, построив призрачную стену, мешающую отойти назад, толкая только к нему, однако воображаемая картина испарилась весьма быстро.
-Анжелика, не бойся, я обязательно разберусь, кто за этим стоит, -твердо пообещал Жиральд, на что она презрительно хмыкнула, вспоминая мельчайшие детали прошлого «честного и благородного» профессора Лароша.
-Я ничуть не удивлена, потому что для тебя нормально и обыденно становиться мишенью или самому стрелять в кого -то, -нарочито вкладывала язвительность в идущие не от души, а от обостренной обиды, слившейся с волнением, фразы Анжелика. -У меня есть некоторый опыт быть «под прицелом», за счет этого я не так испугалась, как не ждала у тебя попасть в выставленный капкан. Я не очень предусмотрительна, так как следовало понимать, что рядом с тобой нет никого и ничего, кроме опасности, боли, крови и отвращения.
-Анжелика…
-Отдыхайте, профессор Ларош, потому что Вам предстоит еще поведать мне важные факты о моем муже, и как ни странно бы это звучало, но я тревожусь о том, чтобы вы успели рассказать обо всем, прежде чем выпущенная и предназначенная исключительно для Вас пуля выполнит поставленную цель.
Почти выплюнув последнее предложение, Анжелика, гордо подняв подбородок, развернулась и вышла, не показывая Жиральду Ларошу, как слезы скатываются градом по ее щекам, а поджилки трясутся от почти безумной боязни стать свидетелем его смерти. Лучше уж пускать в ход ярость, помогающую скрыть колотившееся беспокойство, чем дать Жиральду понять, что он до сих пор имеет значение для нее. Никогда не поймет!
А поверженный гневной тирадой мужчина окончательно запутался и пришел к выводу, что отнюдь не разбирается ни в слабом поле, ни в женской психологии. То ли она расстроилась из -за того, что он остался жив, то ли обрадовалась тому, что старуха с косой не забрала его. Раньше ему без труда удавалось угадывать любой каприз Анжелики или разбираться, по крайней мере, кое -как в ее нелегком характере, а тут...полнейшее непонимание.
И все -таки она осталась прежней: странной и милой...
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.
НАША ИЗНОШЕННАЯ ЛОЖЬ.
-Лика, мне кажется, что ты избегаешь общения со мной!
Девушка обернулась на недовольный возглас матери, раздающийся сзади. Катерина Новик, скрестив руки на груди, напряженно всматривалась в серьезное и вытянутое лицо дочери, ища в них подтверждение пришедшим догадкам. Несмотря на то, что они не виделись два дня, Лика не поприветствовала ее, как положено: не обняла и не поцеловала. Что -то без сомнений творилось с Анжеликой, пока Катерина посвящала полностью время отцу девушки, та, похоже, вляпалась в какую -то очередную неприятность, потому что слишком неприступной выглядела ее дочь, да и Сандер не отвечал на звонки тещи, хотя раньше сам тревожился о состоянии и делах Катерины.
Может, они поссорились? К сожалению, она не учла, что у ее зятя, по сути, оказался весьма взрывной характер вперемешку с обидчивостью и резкостью, потому иногда он не контролировал свои эмоции, высказывая все, что придет на ум, тем не менее при Лике Сандер старался контролировать характер, пряча недовольство за улыбкой. С одной стороны, это прекрасно, что муж не желает расстраивать жену, но с другой -заставляла задуматься, так как Катерина несколько раз становилась невольным свидетелем, как за закрытыми дверями кабинета Александер превращался в настоящего зверя, громко разговаривая с помощником и иногда употребляя бранные слова, что крайне удивляло Катерину, между тем женщина понимала, что это не повод чересчур сильно вдаваться в сомнения. У кого не бывает неприятностей на работе, к тому же Сандер, чего скрывать, наполовину инвалид, не умеющий владеть рукой, поэтому недееспособность, почти наверняка, болезненно действовала на его самолюбие и гордость.
Конечно, не о таком супруге для единственной красавицы -дочери мечтала Катерина, однако он, по крайней мере, намного лучше коварного и мерзкого типа, как Жиральд Ларош, невзирая на то, что она была благодарна ему за спасенную жизнь бывшего мужа, но ненависть и презрение никак не отпускали ее, тем более из головы упрямо не выходили обрывки прошлого, когда Анжелика мучилась, рыдала и едва не потеряла рассудок из -за него.