Дрожь подступающего экстаза охватывала Люсию, удовольствие, которого она никогда не могла себе даже вообразить…
Прямо перед этим Гаррет, зажав между губами клитор, прорычал:
— Кончи как следует для своего мужчины, — и резко втянул его в рот.
— Ах, боги!
Сладострастно изогнувшись возле его губ, ее широко разведенные бедра опустились на кровать. Снаружи канонадой бомбовых разрывов сверкали молнии.
— О, да!
Валькирия набрала в грудь воздуха, умирая от желания завопить. Но Гаррет, прикрыв ей рот ладонью, дал ей выплеснуть эмоции без разрушительных последствий.
Что она и сделала. Много раз подряд…
Ликан не прекратил вылизывать ее соки даже тогда, когда она в первый, а потом во второй раз попыталась оттолкнуть его голову. Лишь продолжил пировать ею, вбиваясь ноющим членом в кровать.
Наконец, протестующе взвыв, он оторвался от нее, поднимаясь на колени. И, едва сдержался, балансируя на подступах к оргазму, как только увидел Люсию, раскрытую перед ним как подношение.
Бедра валькирии все еще были раздвинуты, открывая взгляду мягкие блестящие складки ее влажного лона. Грудь вздымалась и опадала с каждым лихорадочным вздохом.
Ее глаза… сверкающие серебром, наполнились вожделением, при виде его вздыбленного члена.
— Прикоснись к нему.
Люсия дотянулась, привстав, и медленно провела рукой по всей длине ствола.
— Обхвати меня.
После того как она подхватила прохладной ладонью его отяжелевшие яйца, приподнимая их, Гаррет выдохнул:
— Теперь одновременно.
Пока Люсия ласкала его мошонку и гладила член, Гаррет чуть не потерял голову от удовольствия. Каким-то образом взяв себя в руки, ему удалось произнести:
— Прикоснись губами.
Она наклонилась, но, похоже, раздумывала, не решаясь.
— Ты когда-нибудь делала это?
Люсия прошептала:
— Нет, никогда.
— А хочешь?
Когда Люсия осторожно кивнула, Гаррет пообещал:
— Я покажу тебе.
Она собирается сделать это? Это сон? Очередная фантазия из тысячи других, что посещали его весь последний год?
Придерживая ее затылок одной рукой, а второй обхватив член, он направил Люсию ближе.
— Попробуй меня, девушка.
Гаррет задрожал от нетерпения опасаясь, что непроизвольно выплеснет семя.
Как только показался ее язычок, его дыхание стало прерывистым. Она лизнула головку; его глаза закатились, и он неудержимо дернулся к Люсии. Валькирия отшатнулась и Гаррет взмолился:
— Нет, Лауша, я не буду двигаться. Только пусти меня внутрь.
Еще раз подведя к ней член, он задыхаясь попросил:
— Возьми его в рот.
Неотрывно глядя Люсии в глаза, Гаррет ввел головку в ее горячий влажный рот, застонав, когда ее язык встретил его.
— О, Боги, женщина!
Не отводя от него сияющего взгляда, она всосала его глубже, втягивая щеки…
Нет, не могу… удержать мое семя!
С отчаянным стоном Гаррет опустился на бедра, выходя из этой алчущей жары.
— Сейчас кончу.
Он прижал Люсию спиной к матрасу и зажал член в кулаке.
— Хочешь, чтобы я кончил на тебя?
Если я не могу пометить тебя одним способом, то помечу другим.
От этих слов у валькирии перехватило дыхание, затем она нетерпеливо кивнула, выгибая спину.
Единожды качнув рукой, Гаррет, издал звериный рык, выбрасывая струю семени. Пока он извергался, Люсия трепетала от каждой горячей капли раз за разом клеймящей ее тело, грудь, ее соски…
Как только все закончилось, Гаррет вытер Люсию своей футболкой и притянул в объятья. Они лежали, прислушиваясь к оглушающему стуку своих сердец.
Между поцелуями в ее шею, уши, лицо Гаррет произнес:
— Я пока удовольствуюсь с тобой и этим, до тех пор, пока нечто особенное не вытеснит твои клятвы, пока ты не признаешь наше единение как свою религию. Помяни мои слова, Лауша, настанет день, и ты сама будешь умолять меня о полной близости.
Разряд молнии, ударивший снаружи, встряхнул судно до самого основания. Но Гаррет уже бодрствовал. Было только начало пятого, обычно в это время он висел на хвосте у Люсии, надеясь предугадать ее передвижения. Если вообще заморачивался на то, чтобы поспать.
Чуть ранее Гаррет перебирал пальцами волосы Люсии, пока она не провалилась в забытье, а потом тревожно задремал сам — и проснулся с твердокаменным членом.
После некоторой борьбы с собой — не разбудить ли Люсию прикосновениями языка к ее плоти — он решил не торопить события. Поэтому, усевшись на стоящий в каюте стул и не обращая внимания на пульсацию в паху, Гаррет уставился на валькирию — его любимое зрелище. Он никогда прежде не видел ее такой — уязвимой. Во сне она часто и тяжело дышала, сдвинув брови.
Еще одна вспышка. Поначалу Гаррет сомневался, что привыкнет ко всем этим сопровождающим ее молниям. Он ошибался. Гаррет жаждал видеть их, знал, разряды означали, что валькирия где-то поблизости, и по ним можно было определить ее настроение. Молния ударяла каждый раз перед тем, как Люсия нападала на него. Шотландцу нравилось думать, что это от раскаяния…
Теперь у них все наладится. Невероятное удовольствие, которое они только что разделили, было лишь началом. Он убедит валькирию еще больше сдать свои позиции.
Постойте, это Люсия простонала? Может, ей снится то, что и у него на уме?
Гаррет нахмурился, когда снова раздался стон — на этот раз громче. Нет, это был звук не наслаждения, а страха. Ночной кошмар набирал обороты. Посыпались удары молний, затем послышались всхлипывания.
— Лауша, спи спокойно.
Гаррет забрался обратно в кровать и уложил валькирию себе на грудь, снова гладя по волосам. Не просыпаясь, она затихла. Но все же прежде он почувствовал слезы на своей груди.
— Ах, любимая, что с тобой? — тихо прошептал он, но Люсия продолжала спать.
Гаррет должен выяснить, что приключилось с его загадочной маленькой подругой. Ликан обожал загадки. Он бы один за другим снимал покровы тайны, чтобы узнать о ней все. Но осторожно. Ради Люсии он будет терпелив, умерит свой эгоизм и свою агрессию.
Ах, девушка, твои полные загадок дни сочтены.
— Я все такой же дико прекрасный, — проурчал МакРив, не открывая глаз, — каким ты считала меня прошлой ночью, валькирия.
Люсия отпрянула, укрываясь простыней. К счастью, он не заметил ее руки, зависшей чуть выше его щеки. Она удержалась в дюйме от того, чтобы не погладить костяшками пальцев щетину.
Наконец Гаррет приоткрыл глаза:
— Но можешь смотреть на все, что тебе захочется. Буду рад показать себя во всей красе.
— Очень смешно, шотландец.
Когда Люсия проснулась этим безоблачным утром, ее первой мыслью было: «Надо бежать, МакРив приближается!» И тут вспомнила прошлую ночь.
Она уже попалась. Однако худшие опасения не сбылись — потому что Гаррет поклялся не посягать на ее целомудрие. Ослабив оборону, Люсия тихонько повернулась, чтобы понаблюдать за спящим МакРивом, мысленно вздохнув при виде великолепного мужчины, с которым провела ночь.
— Как спалось? — Гаррет внимательно изучал выражение лица валькирии.
Люсия отдала бы что угодно, чтобы узнать, о чем он думал в этот момент.
— На удивление хорошо.
Как убитая, вообще-то. Непривычно для нее.
— Правда?
Почему он так уставился на нее?
Люсия завела прядь волос за ухо. Было так неловко. Думает ли он о прошлой ночи? Вспоминает, как она выглядела обнаженной? Или о том, что они делали?
В тот единственный раз, когда у нее были интимные отношения с мужчиной, за исключением МакРива, она вступила в брак, положивший начало ее ужасу и страданиям. Сейчас она не знала, как вести себя с Гарретом.
МакРив смотрел на нее так, словно она была загадкой, которую он намеревался решить.
Но когда до каюты донесся запах жареного бекона, его веки прикрылись.