Резкий порыв ветра — сухой и колючий снег обрушивается с деревьев. Снежинки колют уши и щеки. Снежинки тают между шнурками ботинок.
— Вот увидишь, — говорит мама, — это стоит того, чтобы немножечко пострадать.
Это будет история, которую он будет рассказывать своему сыну. Когда-нибудь.
Та девушка из Древней Греции, говорит мама, она больше не видела своего возлюбленного. Никогда.
И глупый мальчик действительно верит, что картина, скульптура или история и вправду способны заменить тебе человека, которого ты любишь.
И мама говорит:
— У тебя еще все впереди.
В это трудно поверить, но глупенький маленький мальчик — ленивый, смешной и нелепый — просто стоит и дрожит от холода, щурясь при свете фар, и ни капельки не сомневается, что у него все будет хорошо. Когда-нибудь в будущем. Он пока еще не понимает и поймет еще очень не скоро, что надежда — это просто очередной переходный период, который надо перерасти. Он верит, что это возможно — создать что-то такое, что останется на века.
Теперь при одном только воспоминании об этом он себя чувствует идиотом. Удивительно даже, как он прожил так долго.
Так что если вы собираетесь это читать, то не надо.
В этой истории не будет доброго, смелого, преданного героя. Герой этой истории — не тот человек, в которого можно влюбиться.
Просто для сведения: то, что вы собрались читать, — это жесткая и безжалостная история закоренелого наркомана. Потому что почти во всех реабилитационных программах, рассчитанных на двенадцать ступеней, четвертым пунктом стоит задание описать свою жизнь. Во всех подробностях. Каждый срыв, каждый проступок, каждая гадость, которую ты сотворил, — надо все это записывать. Полная опись твоих грехов. Таким образом, ты их как бы осознаешь. Для себя. И потом вроде как больше не повторяешь. По крайней мере пытаешься не повторить. Подобные программы существуют для алкоголиков, наркоманов, обжор и людей, страдающих секс-зависимостью. Одержимых сексом.
Таким образом, у вас всегда есть возможность вернуться в прошлое — к самым поганым моментам из вашей жизни.
Потому что считается: тот, кто не помнит своего прошлого, обречен повторять его вновь и вновь.
Так что, если вы все-таки это читаете… сказать по правде, это не вашего ума дело.
Тот глупый маленький мальчик, та холодная ночь, все это — очередная бредятина, чтобы было о чем подумать во время секса. Чтобы подольше не кончить. Ну, то есть если вы парень.
Тот мелкий засранец, которому мама сказала:
— Еще немножко, совсем чуть-чуть. Потерпи. Постарайся не двигаться. Постарайся, и все будет хорошо.
Как же.
Мама сказала:
— Когда-нибудь ты поймешь, что оно того стоило. Я обещаю.
И маленький глупенький дурачок, самый противный на свете мальчишка, просто стоял полуголый в снегу, и дрожал мелкой дрожью, и действительно верил, что кто-то и вправду может пообещать что-то настолько несбыточное.
Так что если вы думаете, будто вас это спасет…
Будто и вправду есть что-то, что вас спасет…
Это было последнее предупреждение.
Глава 2
Когда я добираюсь до церкви, на улице уже темно. Начинается дождь. Нико ждет у боковой двери, чтобы кто-нибудь ей открыл. Она зябко поеживается. На улице холодно.
— Вот, подержи пока, — говорит она и сует мне в руку теплый комочек шелка.
Она говорит:
— У меня нет карманов.
На ней — короткое полупальто из поддельной оранжевой замши с ярко-оранжевым меховым воротником. Из-под пальто выбивается подол платья в цветочном узоре. Ноги голые, без колготок. Она поднимается по ступенькам, неловко ступая в своих черных туфлях на высоченных шпильках.
Тряпочка, которую она мне дала, теплая и влажная.
Это ее трусики. И она улыбается.
Внутри, за стеклянной дверью, какая-то женщина возит шваброй по полу. Нико стучит в стекло и показывает на часы у себя на руке. Женщина окунает швабру в ведро. Потом вытаскивает, отжимает, прислоняет к двери и лезет в карман за ключами. Отпирает нам дверь, кричит через стекло:
— Ваша группа сегодня в комнате 234. В классе воскресной школы.
Народ уже собирается. Подъезжают машины, люди поднимаются по ступеням. Я убираю трусики Нико в карман. Все с нами здороваются, мы здороваемся со всеми. Верьте или не верьте, но вы всех их знаете.