Выбрать главу

Я могу попрощаться со своей победой в чемпионате. И все благодаря Сантьяго и его глупости, что он сделал ход, который не должен был опережать на несколько секунд. Чертовски опрометчиво с его стороны. Моя голова затуманивается, когда адреналин выветривается, и мое тело поддается боли.

– Пошел ты, Сантьяго. Наслаждайся своей победой в чемпионате, потому что это будет твоя последняя победа. – Мне плевать, что все слышат радио моей команды. Пусть фанаты и он знают, что я ненавижу его до глубины души. Сантьяго может сейчас вести себя как дерьмо, но я вернусь за ним. Мудак затеял сражение, в котором ему не победить.

Черные пятна туманят мое зрение, сочетание того, чтобы быть перевернутым и дважды быть ударенным, слишком сильно для моего тела, чтобы справиться. Я чертовски беспомощен, когда команда безопасности работает, чтобы расположить мою машину правой стороной вверх. Я закипаю в своем ядовитом настроении и ударяю руками по рулю в такт колотящемуся сердцу.

Я ворчу на парамедиков, которые проверяют наличие травм. Мое тело получает полную проверку, не имея ничего, о чем можно было бы сообщить, кроме ушиба эго и высокого кровяного давления. Команда безопасности высаживает меня у апартаментов «Бандини», и я пробегаю мимо команды механиков, не интересуясь любезностями или фальшивыми хлопками по спине, говорящими мне, что все будет хорошо. Я не хочу, чтобы люди говорили, что я выиграю чемпионат в следующем году.

Я поднимаюсь по лестнице в свой номер, перепрыгивая через две ступеньки, готовый к тому, кто ждет за дверями. Мои легкие горят от глубокого вдоха. Черт, больше похоже на десять вдохов и выдохов, ритм, наконец, успокаивает меня.

Я открываю дверь и нахожу двух людей, которых не хотел бы видеть в ближайшее время. Желательно не в течение следующих десяти лет, плюс-минус. Мой отец измеряет шагами маленький номер, его широкие плечи командуют пространством, грудь вздымается и опускается в такт его ногам. Его темные волосы на этот раз выглядят растрепанными, а темно-синие глаза сузились, глядя на меня. Дорогая матушка сидит на сером диване. Ее ледяные глаза не встречаются с моими, когда она смотрит на свои ногти. Светлые волосы идеально уложены, ее тело распростерто на подушках, как у бывшей модели, которой она является. К счастью для нее, она вонзила свои когти в моего отца и захватила главный приз – ребенка от знаменитого гонщика Формулы-1. Она сорвала джекпот ДНК с сыном, который соперничает с мужчиной, за которого она вышла замуж.

Настоящая семья, правда? Сломанная, искореженная история пропущенных дней рождения, не отмеченных праздников и пустых трибун на большинстве гонок Формулы. Единственная причина, по которой они оба присутствовали на этом Гран-При, заключалась в том, что папа хотел вспомнить, пока мама демонстрировала своим друзьям, как прекрасна жизнь для того, кто родил гоночную звезду. Никто не приехал ради меня.

– Что это, черт возьми, было? – Голос моего отца режет мою кожу, словно нож. Его острые глаза впились в мои, оценивая любые признаки слабости. Он страдает от усталого лица с морщинами, портящими чувствительную кожу возле глаз. К несчастью для меня, я похож на него. Темные волосы, голубые глаза, бросающие вызов Карибскому морю, и высокая фигура, которая стоит лицом к лицу с ним.

Я кладу ладонь на свой гоночный костюм. – Ну, черт. Кто-то сказал мне, что я выступаю за лучшую команду Формулы-1, но, возможно, я не должен был им верить.

– Кто-то сказал мне, что ты должен был стать Чемпионом Мира в этом году, но, возможно, я не должен был им верить, – резко отвечает голос моего отца.

А вот и гадюка, которую мы все знаем и ненавидим. Видите ли, мой отец может быть легендой для всех в сообществе Ф-1, но для меня он змея прямо из преисподней. Посланный самим дьяволом. Ядовитый человек, который только и делает, что ругает меня, финансирует мою карьеру с прекрасным бонусом – уничтожает меня всякий раз, когда у него есть такая возможность. Но перед всеми остальными он ведет себя как любящий отец, который поддерживает мою гоночную карьеру, как финансово, так и эмоционально. Он мог бы получить Оскар за лучшую роль второго плана.

– Боишься, что я буду оспаривать твое право на три титула? Я думал, ты будешь счастлив, если я останусь в твоей тени, вечно пытаясь догнать легендарного Николаса Слейда. – Отвращение окрашивает мой голос.

Он сокращает расстояние между нами и хватает меня, как в старые добрые времена. Его кулаки сжимаются вокруг моего костюма, глаза едва скрывают ярость, которая пузырится внутри. Я могу сказать, что он борется между тем, чтобы ударить меня и вступить в словесный спарринг со мной.

Я закатываю глаза, изображая безразличие, несмотря на то, что мое сердце быстро бьется в груди. – Твоя предсказуемость наводит на меня скуку. Что ты собираешься делать? Дать мне пощечину, чтобы я вспомнил, какой ты мудак? – Мой голос остается твердым.

У нас с отцом в лучшем случае бурная история. Первые три года моей жизни были веселыми, но с тех пор, как я начал заниматься картингом, игра закончилась. Ирония в том, что лучшие годы моей жизни стали худшими. Ушел отец, который водил меня в парк кататься на велосипеде или играть в футбол. С каждым годом ему становилось все хуже, когда все, чего я хотел, – это угодить ему, заставить себя стать одним из лучших гонщиков в картинге. Затем это стало Формулой фаз, вечно ищущих его любви и одобрения за счет моего детства. Отчаянно нуждаясь во всем, чтобы остановить его личные ритуалы. Фанаты не знают меня настоящего, того дерьма, с которым я имел дело, чтобы произвести впечатление на своего отца, еженедельных побоев, которые я получал, если получал что-то ниже первого места. Моя задница никогда не встречала ремня, который бы мне нравился.

Пощечины превратились в удары, которые превратились в словесные удары, как только я достиг его роста. Мой отец лишил меня детства в ущерб моей человечности. Потому что, чтобы пережить худшие из них, вы в конечном итоге становитесь ими.

Я смотрю в глаза отцу и смотрю на монстра, который создал меня. Он выполнил свое желание. Чтобы угодить ему и защитить себя, я стал всем, чем он является, за вычетом того, чтобы бить людей вокруг. Я мудак со стенами выше, чем Большой гребаный Каньон.

Он ухмыляется мне, его слова рычат сквозь стиснутые зубы. – Я потерял тысячи из-за твоей дерьмовой демонстрации там. Поздравляю тебя с тем, что ты занял второе место. Интересно, каково это – целовать целый год своей жизни. Ты не можешь жить в моей тени, когда не заслуживаешь дышать одним воздухом со мной.

Его гнев не смущает мою мать, которая сидит здесь и наблюдает за нами, глаза холодные и мертвые, как и ее личность. Бесполезная трата пространства, которая играет роль матери, когда это удобно. Она предпочитает закрывать глаза каждый чертов раз, когда он так поступает, безразличие очевидно в ее пустом взгляде. Честно говоря, я бы забыл, что она разговаривает, за исключением тех случаев, когда она звонит мне, чтобы попросить эксклюзивные билеты и пропуска за кулисы.