Владимир Царицын
Иногда покойники оживают
Книга третья Уфолог
1. Профессор из Степного.
Макс посмотрел на часы. Профессор не просто опаздывал, было совершенно ясно, что он не придет.
Макс кивком подозвал официантку. Он ничем не выразил удивле-ния по поводу порядка цифр, аккуратно выстроенных в ряд под не ме-нее аккуратной и ровной горизонтальной чертой, однако, отсчитав причитающуюся заведению сумму, подумал:
«Лучше бы профессор Москаленко назначил встречу в универси-тетской столовке».
Подняв голову, Макс заметил, что Марианна (это имя было написа-но на ламинированной бэйдже) смотрит на его раскрытый тощий бу-мажник с какой-то грустью и состраданием, как богомольная старушка на нищего с церковной паперти. С гордым выражением лица Макс до-бавил к деньгам, что причитались заведению за наперсток черного кофе без сахара и стакан минеральной воды, выцветшую, ставшую ветхой от длительного обращения десятку. Сунув бумажник в карман брюк, Макс вышел из кондиционированной прохлады кафе на шумную улицу.
Июльская жара, городская духота и вонь выхлопных газов не стали с ним церемониться, накинулись скопом и сразу, едва не вдавив Мак-са в расплавленный асфальт. Отсутствие в черте города какого-либо водоема говорило само за себя. Редкие унылые деревца и еще более редкие островки пожелтевшей от безжалостных потоков ультрафио-лета травы казались раритетами, которым не место в мертвом царст-ве асфальта, стекла и бетона.
Прохожих не наблюдалось. Оно и понятно: кому захочется подвер-гать свой организм таким испытаниям? Солнце было активным до без-образия, даже агрессивным, несмотря на то, что было только начало одиннадцатого. Спасительная тень имела место быть только внутри помещений.
Макс отцепил, повешенные на мысик белой футболки, солнцеза-щитные очки и надел их. Существенного облегчения глазам очки не принесли.
«Итак, - размышлял он, - Москаленко назначил встречу в кафе, ко-торое находится далеко от университета и еще дальше от дома, в ко-тором он живет вместе с женой и двумя незамужними дочерьми. Ясен пень, боится быть замеченным своими коллегами и теми, кто живет в соседних домах. А кто его соседи?.. Все те же самые коллеги - в зеле-ной зоне университетского городка других не селят, это закрытая тер-ритория. И мне туда так просто не проникнуть. А светиться Карачун не велел. Даже удостоверение сотрудника БСР запретил с собой брать, отправляя меня в эту дурацкую командировку»
Макс подошел к таксофону и набрал номер кафедры. Трубку под-няли сразу.
- Кафедра.
«Сухо, крайне сухо. Что за кафедра? Кто говорит?.. Голос молодой, девичий, но злой, раздраженный. Секретарша?.. Я бы такую секре-таршу уволил, будь я профессором и заведующим кафедрой уфоло-гии», - подумал Макс и представился:
- Доцент Иванов. Можно поговорить с профессором Москаленко?
- Кто его спрашивает?
«Глухая, что ли?»
- Доцент Иванов, - повторил Макс смиренно. – Иванов Михаил Пет-рович, бывший ученик профессора. Из Энска.
- По какому вопросу?
«Вот зануда…»
- По личному, милочка.
- Я вам не милочка, - резко ответила зануда. - Профессор Моска-ленко не может вас принять. – И повесила трубку, решив, что говорить больше не о чем.
«Сука», - мысленно ругнулся Макс, впрочем, без особенного раз-дражения.
Он снова стал набирать номер кафедры, но на последней цифре, передумав, ударил по рычажку и набрал другой номер более длин-ный, но крепче других номеров сидевший в памяти.
- Слушаю!
Голос шефа ярко отражал специфику его профессии. В нем звучало много чего, а именно:
1) раздражение от частых проколов и неудач и следующих за не-удачами разносов высшего руководства, как правило, несправедли-вых;
2) постоянное недосыпание, а как следствие – отвращение к зав-тракам и неизбежный в таких случаях гастрит, сопровождающийся мощной изжогой;
3) не проходящая усталость, которая не компенсировалась корот-кими обрывками перманентно прерываемых отпусков, что также не способствовало избавлению от изжоги;
4) чрезмерное употребление народных «антидепрессантов» – ко-фе, сигарет и некоторых других (чаще всего натощак), а это и вовсе гробило здоровье, точнее его остатки.
- Это я, Боливар, - Макс назвался именем, придуманным только для этой операции и которое знали только они вдвоем – он и Карачун, то бишь, полковник Карачаев.
- Здравствуй, Боливар, - поздоровался шеф и на всякий случай пре-дупредил: - Говори на сленге. Что у тебя? В Багдаде все спокойно?
Сотовый Карачуна не должен был прослушиваться, но… шефу видней.
- В Багдаде непонятки.
- Что так?
- Визирь в чайхану не пришел. Во дворце – зловредный стражник. Вернее, стражница. В гарем, думаю, пока соваться не стоит.
- Правильно думаешь. Попробуй все-таки пробраться во дворец. Только аккуратно.
- Я это умею, - заверил шефа Макс.
- Звони. – Карачун повесил трубку.
Макс внимательно послушал короткие гудки, кивнул и сказал в трубку:
- Как только что-нибудь стоящее выясню, обязательно сообщу об этом вам, господин Карачун.
Площадь перед университетом была похожа на раскаленную ско-вородку. Если бросить на нее шмат сала, оно сразу зашкварчит, раз-брызгивая жировые капли и чадя желтым дымом. А потом пару яиц, и будет прекрасная глазунья. Сверху посыпать рубленой зеленью…
Есть, впрочем, в такую жару не хотелось, мысли о яичнице с салом появились в голове Макса лишь потому, что, побродив между старин-ными корпусами университета и поджарив пятки на горячем размяг-ченном асфальте, он вспомнил о своем студенчестве.
Оно, студенчество, было в его жизни периодом недолгим – всего два с половиной курса. Макс вовремя понял: экономика и бухгалтер-ский учет – это не его, слишком скучно и однообразно, а система двойной записи, изобретенная когда-то очень давно Лукой Паччоли и практически оставшаяся неизменной по сей день, просто выводи-ла из себя. Информация усваивалась легко, но учеба не приносила удовлетворения, и даже раздражала.
И Макс решил сменить профиль…
Заходить в здание главного корпуса, где находилась кафедра уфо-логии, Макс поостерегся. Июль – время каникул и отпусков. На кафед-рах остались единицы. Был бы сентябрь, другое дело! Затеряться среди сотен студентов и получить нужную информацию, прислушива-ясь к разговорам, - чего проще? Сейчас действовать нужно было бо-лее осторожно.
Купив по дороге местную газету (газета называлась «Степняк», что было совсем не удивительно), Макс зашел в пивной бар, расположен-ный на противоположной от главного корпуса стороне площади. В ба-ре натужно гудел кондиционер, ему явно не хватало мощности, но все-таки он пытался охлаждать воздух. Впрочем, это ему почти удава-лось: дополнительной нагрузки было не много - один лишь бармен со скучающим видом протирающий белоснежной салфеткой высокие бо-калы тонкого стекла. При появлении Макса бармен отставил бокал в сторону, а кондиционер взревел с удвоенной энергией, приветствуя вошедшего.
Макс поздоровался и, подойдя к стойке, стал внимательно изучать табличку с заявленным ассортиментом пива. На верхней строчке зна-чилось пиво местного производства, конечно же «Степное». Цена у него была выше других. Макс заказал большой бокал дорогого «Степ-ного», чем явно расположил к себе бармена.
- Что будете к пиву: чипсы, сухарики, орешки? – угодливо осведо-мился бармен, нацеживая пиво.
Максу хотелось только пить – холодного и много, залпом.
- Могу предложить копченые сырки, - продолжал бармен.
- А креветки у вас имеются? – Макс решил не портить впечатления бармена о своей персоне.
Но лицо парня вытянулось, он был ужасно огорчен тем обстоятель-ством, что не может удовлетворить просьбу клиента.