Неужели тоже участвовала в игре? Не перед ней ли была поставлена задача завлечь его в ту комнату? Его чувства к ней были искренними – насколько он был в эти дни способен на искренность. Но вот она – не морочила ли ему голову? Он вел себя так, что ей это ничего не стоило, он повелся и во всем верил ей как дурак.
Шеппард прикрыл дверь в ванную, словно не хотел, чтобы весь этот ужас вышел наружу. Но увы, было поздно. Шеппард поднял голову и увидел, что ужас успел поразить всех, – в комнате он застал побледневших, упавших духом людей.
Констанция сидела на стуле перед столом, вцепившись в Библию, словно от этой книги зависела ее жизнь, Та, что в наушниках, все еще пряталась под столом, Райан и Алан стояли у окна и о чем-то вполголоса толковали, и только Мэнди смотрела на него во все глаза, словно только и ждала, когда он выйдет.
– Ну что, видели его?
Кто-то из этой комнаты убил Саймона Уинтера. Убийца совсем рядом.
– Да, – отозвался Шеппард хриплым голосом, – видел.
Убили ли Уинтера именно в ванне? Наверняка, если в ней столько крови. Но там нет следов борьбы. Значит ли это, что убийца тоже стоял в ванне? Бессмыслица какая-то. Кровь почти полностью высохла, в таком случае как долго он там пролежал? Убили ли Уинтера до того, как захватили его, Шеппарда, или после? Нужно выстроить хронологическую последовательность событий, чтобы было от чего отталкиваться, без этого далеко не уйдешь.
Вдруг раздался смех, веселый, беззаботный. Шеппард и Мэнди, как по команде, повернулись и увидели, что Констанция вертится на офисном стуле и смеется.
– Замолчите, – сказал Шеппард.
Что бы ни происходило в комнате, это услышат все. Шеппард слышал, о чем разговаривают Алан с Райаном. Они прикидывали, как разбить окно и поможет ли это с побегом. Никаких ни от кого секретов. Как в амфитеатре: где бы ты ни находился, все слышат каждое произнесенное тобой слово.
– Мэнди, – сказал Шеппард, отведя девушку в сторону и понизив голос до шепота, хотя и знал, что без толку, все равно его услышат. – Ты что-нибудь знаешь про эту женщину?
– Про нее, что ли? Да она ненормальная.
– Да?
Другого он и не ожидал. Мэнди кивнула.
– Ну да. – Она говорила таким тоном, будто это общеизвестно. – Довольно знаменитая актриса. То есть не такая знаменитая, как вы, например, но все-таки… Смотрели «Дождик на Элмор-стрит»?
Смутное воспоминание мелькнуло тенью, но не более того.
– Это мюзикл про Вест-Энд. Про Лицей, что ли. Ну вот, эта Констанция Ахерн… она играет там главную роль.
Он с трудом припомнил, как проходил мимо театра… огромные маркизы, освещенная вывеска в темноте, длинная, исчезающая за углом очередь. «Дождик на Элмор-стрит».
Новый взрыв смеха прервал воспоминания. Видно, и игра этой Констанции такая же вычурная, бьющая на эффект, подумал Шеппард.
– Прошу тебя, сходи к ней и попроси вести себя потише.
Мэнди нахмурилась.
– Мне кажется… – начала она.
– Пожалуйста. Мне нужно подумать.
Мэнди холодно кивнула. Потом подошла к Констанции и положила ей на плечо руку. Наклонилась, что-то прошептала на ухо. Констанция перестала смеяться, встала и пошла за Мэнди, обходя кровать с правой стороны. Они уселись спиной ко всем. Молодец Мэнди, хорошо получилось.
– Вы видели труп?
Услышав голос Райна, Шеппард вздрогнул. Райан с Аланом снова обратили на него внимание.
– Да. Я должен был увидеть его. Да, должен.
«Ты ничего им не говоришь. Почему ты ничего не говоришь им? Кому это нужно – им или тебе?»
А что это даст? Новые пустые рассуждения, которые только помешают их спасению?
– Похоже, смерть наступила от удара ножом. Точнее, двух ударов ножом в живот.
Райан посмотрел ему в глаза:
– А кто он такой?
Ага, вот оно. Теперь надо выбирать, перед ним две дорожки, две возможности.
– Не знаю, – ответил Шеппард.
«Господи, помоги!»
– Я… я пока не решил, что тут можно предпринять. Думаю.
– Может, я его знаю, мало ли, – сказал Райан.
Алан похлопал Райана по плечу, и Шеппард удивленно поднял брови.
Словно почуяв запах творящейся несправедливости, Алан встрял в разговор:
– Погоди-ка, сынок. Мои советы обычно стоят несколько сотен в час, но на сей раз считай, что это подарок. Не разговаривай. Впрочем, пожалуй, разговаривай, я тебе не папаша, запретить не могу. Ситуация у нас очень щекотливая, и все, что произносится в этой комнате, вызывает сомнение. Уверен, мистеру Шеппарду известно, что это означает: все, сказанное здесь, в суде не будет иметь силы.
– Я лишь хочу помочь, – сказал Райан.
– Сделай так, чтобы окно открылось, другой помощи от тебя не надо.