— Сеньора Адриана, можно вас на минутку?
Они вошли в пустую гостиную, где пахло сыростью. Высокие стулья выстроились в ряд перед двумя диванами; на стене картины, огромное зеркало.
— Сеньора Адриана, ваш муж заходит к нам и забивает Луле голову всякой ерундой. А Лула всему верит. Я случайно слышала последний разговор между сеу Виторино и моим мужем. Луле не следует впутываться в политику. Вы ведь знаете его.
— А что Виторино говорил полковнику, дона Амелия?
— Речь шла о выборах и о деле арендатора, мастера Жозе Амаро. Это человек очень грубый. Отец рассказывал мне, что старый Амаро убил кого-то в Гойане.
— Дона Амелия, не беспокойтесь, я постараюсь, чтобы таких разговоров больше не было. С Виторино прямо беда. Он все время впутывается в эти дьявольские интриги.
— Сеньора Адриана, возьмите себе парочку кур.
— Не надо, дона Амелия. Мне ничего не надо.
— Я вас прошу, дона Адриана, возьмите курочек, они вам пригодятся.
Когда старая Адриана вышла из гостиной на воздух, ей показалось, будто она вырвалась из тюрьмы. Она направилась домой. Куры — подарок доны Амелии — спокойно сидели в корзинке, которую она несла на голове. Солнце нещадно палило, но под сенью кажазейр было даже прохладно. Старая Адриана шла по дороге, думая о хозяевах каза-гранде. Каждый раз, когда она возвращалась от них, у нее возникало какое-то необъяснимое чувство. Что это за люди, почему они так не похожи на других? Она никогда не понимала их. Ей вспомнился старый негр Макарио — невольник капитана Томаса, который был предан ему до самой смерти. Старая Адриана остановилась у дома, где жили сестры сеу Лусиндо. Хорошие они женщины, тихие, мирные, целыми днями вяжут кружева.
— Зайдите, дона Адриана. Лусинда совсем разболелась. У нее нога распухла и все нутро жжет.
Старая Адриана вошла в комнату, где на циновке лежала больная. Глаза у нее запали, лицо сморщилось и стало землистого цвета, совсем как у покойницы.
— Это вы, дона Адриана? — спросила она, узнав ее по голосу.
— Я, дона Лусинда, принесла вам парочку кур.
Старуха была так плоха, что едва могла поблагодарить. Сестры стали рассказывать о ее болезни.
— Мы не хотим сказать ничего дурного, но Лусинда винит во всем мастера Жозе Амаро.
— При чем же тут он, дона Марикита?
— А вот при чем. Лусинда сидела у дороги, вон там, возле мастикового дерева. В это время мастер Жозе Амаро возвращался из Санта-Фе. Лусинда говорит, что, едва завидела, как он ковыляет, ей сразу же стало не по себе. Мастер остановился возле нее, чего он раньше никогда не делал, и спросил, как здоровье. Она ответила: «Слава богу, ничего!» А тот посмотрел на нее своими желтыми глазами и опять спросил: «Слава богу или слава дьяволу, дона Лусинда?» Лусинде показалось, что перед ней сам дьявол. С того самого дня у нее и появилась эта хворь.
— Все это ерунда, дона Марикита. Откуда у него может быть такая сила?
Но старухи не соглашались. Они считали, что мастер Жозе Амаро сглазил сестру.
Сеньора Адриана еще немного поговорила с ними и стала прощаться: ей хотелось прийти домой засветло. Когда она вышла на дорогу, то вновь почувствовала себя свободной, точь-в-точь как после гостиной доны Амелии. Неподалеку от дома шорника ей повстречалась негритянка, которая по ночам ловила рыбу на реке. Адриана хотела пройти мимо, но та ее остановила.
— Сеньора Адриана не хочет разговаривать с бедняками? Сеу Виторино только что здесь проехал, он очень торопился. Сказал мне, что едет в Пилар. Что пишет ваш сын, дона Адриана?
Пришлось остановиться и сделать вид, что она очень рада встрече с негритянкой.
— Вы уже слышали, дона Адриана? Говорят, мастер Жозе Амаро повадился бродить по ночам. Я его иногда встречаю здесь на берегу реки; какой-то он чудной. Сдается мне, с ним что-то неладное.
Старой Адриане не хотелось говорить: все это казалось ей нелепостью.
— Сеньора Маргарида, я не люблю толковать о таких вещах. Я очень люблю кума, а кума Синья — просто святая.
— Я ничего не хочу сказать плохого. Но только я встретила его здесь ночью, он был сам не свой; ну зачем человеку бродить по ночам, дона Адриана?
— Мне пора, а то скоро стемнеет.
Болтовня негритянки ее раздражала. Не хватает еще увидеть, как кум бродит ночью, точно дикий зверь. Она подумала о своем сыне Луисе, которому мастер Жозе Амаро приходился крестным. У сына не было ничего общего ни с горемычным отцом, ни с жизнью семьи. Мальчик был так непохож на Виторино: спокойный, ласковый, нежный. Она согласилась, чтобы он пошел в моряки, только бы не страдал из-за своего отца. У доны Адрианы сжалось сердце при воспоминании о сыне. Должно быть, он уже плавает по морям. Время от времени он писал ей, но ни разу не приезжал домой. Уехал он в Рио-де-Жанейро в школу юнг, и сейчас, наверное, уже получил назначение. И все это из-за отца. От нее бы он не уехал, он сбежал из-за него. Она медленно шла по пустынной дороге, думая о своем любимом сыне, которого, вероятно, больше никогда не увидит. Луис очень переживал за отца. И было из-за чего! Ведь его наградили прозвищем, над ним все потешались и издевались. Бедный Виторино! Иногда она теряла терпение и была с ним груба. Мастер Жозе Амаро часто говорил ей: «Кума Адриана, с таким человеком, как ваш муж, не оберешься хлопот!» Но что делать, как изменить жизнь Виторино? Все, что терпеливая жена могла сделать, она уже сделала. Она работала не покладая рук, чтобы содержать дом. Виторино пропадал целыми днями, где-то бродил, доставляя ей одни неприятности. Она боялась мысли, что ее сын, глядя на отца, вырастет таким же. Скрепя сердце Адриана определила мальчика в моряки. Как ее осуждали, сколько обидного пришлось ей выслушать из-за этого! Отослать единственного сына во флот! Она много плакала, не спала по ночам, постарела, но все же отправила. Была благодарна хозяевам Санта-Розы за то, что они помогли ему поступить в морскую школу в Параибе. И никогда не раскаивалась в том, что сделала. Господь бог и пресвятая дева Мария возьмут ее сына под свое покровительство в этом грешном мире. А вот и ее кум, Жозе Амаро, сидит под своим навесом. Надо зайти к ним. Питомбейра почти скрывала навес. Завидев гостью, мастер встал.