***
«Замедлен детьми, — глаза Озая прищурились. — Недопустимо».
Боевые навыки Воительницы Киоши были ожидаемы, даже когда она прорвалась сквозь его охранников с помощью веера и меча. Никто не мог противостоять его дочери и выжить, чтобы рассказать об этом, только благодаря стечению обстоятельств. Но мальчишка из Племени Воды…
Выброс огня заставил его неграциозно отскочить в сторону как раз перед тем, как пол кабины превратился в огненные металлические осколки.
Озай обошел несколько последних упавших кусков стали, отметив в памяти края дыры. В кои-то веки он не опечалится, видя, как разбивается внизу красная броня…
Красный шлем действительно улетел, крутясь, в небо, вырвав несколько волос из темного волчьего хвоста. Но сам мальчишка на какой-то удар сердца, махая руками, закачался над прогнувшимся металлом, но потом выбросил меч вперед, снова вернувшись в безопасность с настолько знакомой, пусть и неуклюжей импровизацией, что Озаю захотелось зарычать.
«Пиандао. Тебе за многое предстоит ответить».
О, но учения этого мечника могли стать фатальной ошибкой для этого ребенка. Дитя Воды, обученное войне Огнем? Дух этого мальчика должен быть неспокоен. Неуверен в себе. Слаб в том смысле, какой сын вождя никогда не станет ожидать.
«Ты сражаешься за разбросанное по миру, умирающее племя. Я ударю силой нации!»
— Итак, Южное Племя Воды служит в качестве убийц для принца-изгоя, — заявил Озай, холодный и спокойный, как будто обращался к мальчишке со своего трона вместо противоположного конца ведущей в бездну круглой дыры с острыми, как ножи, краями. — Кто бы мог подумать, что он опустится так низко, чтобы прятаться за спиной варваров, которых мы уничтожили?
— О, так ты целил в Зуко? — Мечник был слишком занят отражением огня, чтобы пожать плечами, но мальчишеский голос сделал это за него. — Блин, нам надо было подождать ещё одну минуту.
— Куда больший провал, чем я ожидал. — Ещё один шаг в сторону и вдох. — Брать таких, как ты, в союзники. Только кровь моей жены может быть настолько глупа. Вода никогда не будет верной!
Сила кометы была пламенем у него под ногами, перенесшим его через провал единым огненным залпом…
— Мы не можем быть верными? — Мечник уклонился от выступа металла, скользнув в сторону от его удара, отделавшись лишь вскриком стали по броне. — Ты идиот, Озай. Да ты не узнаешь верность, даже если она тебя укусит. Ой, стой, ведь так и было. Азулон считал тебя угрозой. Твой сын желает тебе смерти. Даже твоя безумная, огнедышащая дочь сбежала от тебя!
Одна обернутая полосками кожи рука схватилась за балку над головой, и мечник подскочил вверх, присев на корточках и упираясь ногами в переборку.
— У нас на Южном полюсе мало идиотов. Так что мне захотелось рассмотреть тебя как следует. — Синие глаза были твердыми и готовыми. — Ты не знаешь о верности. Ты ничего не знаешь о том, что не вписывается в твои планы сжечь всё, что ты не можешь контролировать. Ты не знаешь… — пальцы расслабились и двинулись, — что Зуко очень хорошо умеет бросать вещи обратно в лицо пославшему!
Озай уклонился, когда что-то изогнутое и острое пронеслось по воздуху, вылетев в открытую дверь. И позволил своим губам изогнуться в улыбке, пока вокруг его пальцев вспыхивало пламя.
— Ты промазал.
***
— Если бы я мог вернуться во времени на одиннадцать веков назад, то отвесил бы себе пинка. — Лангшу выругался себе под нос, работая над обгоревшими и перепуганными планеристами и злобно поглядывая на склон горы, который, как он надеялся, скрывал их от огненной битвы за Асагитацу. Ему хотелось быть там. Он должен был быть там. Но если Аанг погибнет, Драконьи Крылья падут, а всё сложится не так… покорение воздуха должно выжить. Или мир навсегда лишится баланса.
И даже с другой стороны горы он всё-таки мог чувствовать змеей скользящий по гавани холод, поднимающий утонувших с каждой набегающей волной.
— Надо было разбить тот скелет, пока у меня был шанс!
— Скелет? — онемело переспросила Саолуань. Встряхнулась и поднесла фляжку к губам их нынешней стонущей, дрожащей на носилках пациентки. — Вот, Эхван. Это поможет тебе немного прийти в себя.
— Гр-нг… плохо приземлилась… — девочка закашлялась и постаралась встать, несмотря на подвернутую ногу. — Надо возвращаться туда. Тео всё ещё там!
— Тео сказал, что если ты спускаешься, то спускаешься, — Саолуань вернула колпачок на фляжку и сжала ногу девочки, пока Лангшу водил обернутыми водой руками. — Ладно, посчитаешь для меня до трех? Один, два…
— А-а-а-а!
Лангшу послал свою волю в воду мускулов и связок, используя кровь и чи, чтобы скрепить острые концы кости в правильном положении.
— Сейчас. Лубок.
Эхван пробормотала несколько неподобающих леди проклятий, пока один из фермеров-покорителей земли из долины формировал гипсовый лубок вокруг её лодыжки и делал его твердым.
— Ты сказала на три!
— Нет, я сказала «считай до трех», — твердо возразила Саолуань. — Я не собираюсь врать ребенку из храма.
— О, — Эхван моргнула, внезапно почувствовав сонливость от исчезновения боли, когда покорение воды создало онемение. — Ладно…
Саолуань почти утащила Лангшу от носилок, даже когда он оглядывался вокруг в поисках пропущенных ожогов у людей.
— Какой скелет?! — прошипела она.
Лангшу приподнял бровь.
— Тот скелет? — Судя по тому, как расширились у неё глаза, Саолуань, вероятно, была столь же белой, как её боевая краска. — Вуаль милосердной Гуань Инь… что же нам делать?
— Отсюда? — иронично спросил Лангшу. — Мне придется совершить духову прогулку. С Асагитацу на взводе это будет полной противоположностью «безопасности»…
В его сердце что-то вспыхнуло, напоминая горящую в безлунной ночи свечу.
— Духов огонь.
— Принц? — Саолуань присвистнула. — И этого хватит?
Один яорэн, владеющий духовым огнем, против всех утонувших, которых мог выпустить из воды вернувшийся с того света морской змей. Один покоритель духа, даже пусть и драконье дитя, даже пусть и лорд кальдеры…
«А это не так, — понял Лангшу, похолодев. — Так должно быть, но вулкан колеблется. Как будто слушает кого-то ещё…»
О, разумеется.
«Одиннадцать столетий, и она до сих пор убивает».
— Мы недостаточно глубоко утопили её в духовом океане, — прорычал Лангшу.
— Утопили кого? — настаивала Саолуань.
— Макото!
И если союзница Ко была здесь…
«Где этот крадущий лица ублюдок?»
***
— То, что ты делаешь — неправильно.
— Да? — Шипящий вдох, напоминающий змеетаракана в плохом настроении. — Даже тебе придется признать, что я не прошу о большем, чем мне причитается, Аватар. — Тени напоминали волны, пока Ко изгибал бесчисленные ножки. — В конце концов, ты сказал, что Воздушные Кочевники не ищут мести. И всё же ты помог столь многим людям искать мести. Джету. Вождю Хакоде. Каждому солдату Земли и Воды, ступившему на берег Огня. Темул из Шу Джинга — ты позволил ей захватить твоего друга Сокку, и она до сих пор удерживает его дух. А та милая женщина, Хама… которая ненавидела каждого дышащего ребенка Огня, и себя превыше всего. — Голос Ко упал, стал шепотом ветра среди мертвых листьев. — Ты позволил ей отомстить, маленький Аватар. Ты позволил ей запятнать твою драгоценную маленькую покорительницу воды… а потом ты дал ей умереть.
«Нет! — в отчаянии подумал Аанг. — Нет, это неправда…»
Но это могло быть правдой. С точки зрения Ко. Что делало его ничуть не лучше древнего духа, который просто добивался того, что ему хочется, несмотря на то, как это ранит окружающих…
«Нет, это неправда. Думай. Вспомни свои уроки!»
— Воздушные Кочевники не ищут мести, — прямо заявил Аанг. — Но ты не мстишь, Ко. Месть ужасна, но у неё должна быть цель. Она должна останавливать людей. — Он глубоко вдохнул. — Но они не смогут остановиться, если не сказать им, что они сделали не так.
— Глупое дитя! Они знают…
— Нет, не знают, — он должен был оставаться спокойным. Должен был. — Асагитацу убила Аватара Янгчен, потому что та оказалась рядом. И ты подстроил это, я знаю, ты и Макото. И ты смотрел, как вулкан убивал всех, кто переживал за Янгчен, и готов поспорить, ты считал это очень забавным. Все те люди знали, что умрут, потому что пытались помочь Аватару собрать мир воедино. Потому что переживали за неё, — Аангу пришлось облизать губы. — И я готов поспорить, что ты посчитал это совершенно… совершенно честным. Они должны были страдать так, как страдал ты, постоянно. Только они умирали и забывали. А ты не забываешь.