— Интересно, почему ты занялся преимущественно химией взрывчатых веществ? Или сказался нынешний век с его разговорами только о смертоубийственном?
Берг с удовольствием курит. Видно, что и он рад повой теме разговора.
— Отчасти, вероятно, поэтому. Гула жизни я не слышу. Но эхо залетает и ко мне. Взрывчатые вещества меня интересуют уже давно. Но использование их для уничтожения человечества и культуры меня не вдохновляет. Так далеко моя мизантропия еще не зашла. Знайте же, что калеки и больные лучше всех понимают цену жизни и сильнее всех цепляются за жизнь. Радость трудиться, расти и развиваться, добиваться этого сильнее всего у тех, у кого меньше возможностей участвовать в этом. Чаяния дороже обретения. По-моему, во взрывчатых веществах одна из величайших проблем развития техники, а вместе с тем и культуры. Если мы сумеем запас энергии, который скрыт в одном килограмме динамита или пироксилина, использовать не только для уничтожения, но и для созидательного труда, — какое колоссальное оружие будет в наших руках! Поэтому я с самого начала думал о том, как дисциплинировать, как овладеть и приспособить эту дикую, первобытную энергию, которая теперь уничтожает миллионы цветущих жизней, разрушает города и селения и целые области превращает в пепелища.
— Вы так хорошо писали об этом в научных журналах, — живо восклицает Нета.
— Конечно, немножко фантазируя, — добавляет Валдис.
— Почему фантазируя? — протестует Анна. — Все новое и непривычное кажется фантастическим. В век почтовых дилижансов невероятной и смехотворной казалась проблема железной дороги и паровой машины. Рассказ о веретене текстильной машины ткачи и прядильщики слушали с насмешливой улыбкой — как сказочку для маленьких детей. Средневековые переписчики пергаментов книгопечатание считали фантазией и бредом.
Зьемелис кончил есть и со вниманием слушает, о чем теперь говорят. И Льена появляется снова — стоит у дверей и с интересом прислушивается.
— Все, что непонятно, кажется нам непонятным и невозможным на века. Человек по своей природе глубоко консервативен и инертен. Он любит привычное и цепляется за все устоявшееся и утвердившееся. Тип мещанина это среднечеловеческий тип.
Валдис качает головой.
— Вот они, абстрактные разглагольствования о человеке и его природе. Современная метафизика — противоположность старой, а вместе с этим второй ее этап и логическое продолжение. Жизнь и человек никогда не были консервативными и не могут быть. Ход развития не признает никакого застоя. В наших неверных оценках и ошибочных суждениях виновата неразработанность исторического мышления.
— Не сознание и не мысль движут развитием, — вмешивается Нета, — а заключенные в самой жизни движущие силы. Развитие жизни, это пылающий костер. Ему все время нужен новый горючий материал. Застыть и вместе с тем развиваться он не может. Тогда он должен потухнуть.
Берг, докурив, бросает окурок в пепельницу.
— Нельзя ли мне еще — горючего материала? Спасибо. — Он смотрит на молодых. — Я вижу — теперь вижу, что вы интересовались и еще кое-чем, кроме развлечений и флирта. Особой беды нет, что ваши рассуждения довольно зыбки, а ваши убеждения пахнут свежей типографской краской. Годы укрепляют и формируют. Был бы живой и подлинный интерес, а остальное со временем приложится. Но спорить с вами нелегко. Вы не заметили, что мы никак не можем держаться одной темы. Консерватизм, метафизика, основной человеческий тип и эти поэтические костры… Все это только так — красноречия ради. Ну, что ж, остановимся на этом костре. Я, к сожалению, не столь большой оптимист и не могу поклоняться идолам — даже так называемому идолу прогресса. Это верно, совсем потухнуть этот костер не может. Тогда все человечество вымрет и вся эта наша крошечная планета остынет. Так далеко мы еще не зашли. Достаточно взглянуть в окно на нашу природу с этим ранним нынче летом. Но полыхать этот наш костер не всегда полыхает. Тут вы меня не убедите. Жизнь идет в сплошных противоречиях и в беспрерывной борьбе враждующих сил. Вернее сказать, в беспрерывной войне силы и бессилия. Бывают эпохи, когда огонь потухает и пресекается и лишь одни угли тлеют. И бывают периоды, когда даже этого тления незаметно, когда все подергивается пеплом и землю заволакивают сумерки. Тогда нужен ветер и целая груда свежего, сухого горючего материала, чтобы снова заполыхало, чтобы сила одолела бессилие. Такой для меня предстает эта пресловутая диалектика жизненного развития.