- Манна небесная.
- В прошлый раз на мухах мясных настойку давал. - сказал Дмитрий.
- Что такое говоришь, Дмитрий. - царица Мария села рядом с сыном. Не рядом, на край горбатой кровати.
- Знаю, матушка. Мне Тимоха Болотов сказывал. Он его на бойню посылал. Бери, говорит, самых зеленых.
- В сарае расстелить твоего Тимоху.
Дмитрий отвернулся от руки лекаря с чаркой снадобья. Обратился к матери.
- Матушка, когда погулять пустишь? Когда?
Ответил лекарь, пользуясь своей иноземностью.
- Если лекарство пить будет, ваша милость. Завтра к вечеру можно и отпустить.
- Думай, Дмитрий.
Царевич нехотя взял чарку.
- Надумал уже.
Тобин посоветовал.
- Теперь провести через царственное горлышко.
Царевич замычал, мотая головой. Царица встревожилась.
- Что? Да говори же ты!
Дмитрий справился. Проглотил. С шумом вздохнул несколько раз.
- Говорю. Лучше яд изо дня в день, чем такое лекарство. - проворчал царевич, но выпил. Через некоторое время, как ни крепился, заснул. Тобин поклонился царице и остановился у двери. Царица подошла и ворчливо спросила.
- Что?
Тобин торопливо негромко зачастил.
- Составные компоненты...Как особе царской крови...Без золота переродившегося...
- Живоглот ты, немец. Сколько мы тебе уже казны перетаскали...
Лекарь лицемерно развел руками.
-Матушка. -отозвался Дмитрий слабым голосом. - Посидишь со мной.
Не глядя на сына, царица ответила.
- Нельзя, царевич. По чину не положено...Я мамку пришлю. Идем, немчин.
Выйдя из покоев царевича, Мария сердито сказала.
- Уговоримся...Завтра подходи. Брат Михаил будет.
- Ваша милость. - сказал лекарь и растаял в слепящем полумраке. Мария прошла дальше, у перехода ее дожидался высокий крепкий парень. Царица бросила ему на лету.
- Степан...Тимофею скажи. Сегодня постель мне стелишь.
Голову Степан не склонил, дерзко глядел в глаза.
- Отпусти Алену...Зачем взаперти держишь?
Царица остановилась.
- От тебя. От твоей охоты зависит. Как приласкаешь....
ХХХ
Царица Мария остановилась у низкой двери. Открыла. Внутри прямо на мешках с крупами спали мамка Волохова и нянька Качалова спали, тесно прижавшись друг к другу. Красивое лицо Марии стало жестким. С силой она ударила Волохову по лицу. Подло и без предупреждения. Волохова смешно ойкнула и открыла глаза. Царица разъярилась еще больше. Осыпала ударами и Волохову и Качалову. Шипела громко.
- Что надумали? До смерти забью. Вон отсюда. К царевичу бегом, клуши!
ХХХ
Растрепанная и зареванная Волохова зашла в комнату царевича. Уселась на стул. Хотела подоткнуть одеяло, но заметила что-то странное. В недоумении Волохова сняла одеяло с кровати. Вместо спящего царевича она увидела ворох одежды. Волохова вскрикнула, и тут сзади на нее набросился царевич. Приставил ей к горлу нож с треугольным светлым клинком.
- Тихо, Волохова. Крикнешь, так и зарежу. А всем скажу, что ты меня удушить хотела. Здесь сиди тихо, как будто я дальше сплю.
Царевич открыл слюдяное цветное окошко. Прыгнул на задний двор и побежал к играющим в отдалении мальчишкам-жильцам.
- Тимох, гляди!
Мальчишки окружили царевича. С восхищением рассматривали они красивый нож со светлым треугольным клинком.
ХХХ
В Кремле было шумно, в воздухе было шумно. Волновались треугольные флаги в засыпанном лиловым и розовым песком небе. У крыльца Постельного приказа на выделанный ярославцами помост с резными столбами натянули парчовую тяжелую ткань с вытканными золотой нитью двуглавыми орлами. Под навес поставили золотой стул, а в него усадили тяжелое золотое платье с рассыпанными по всей поверхности разноцветными камешками и худым бледнолицым человеком внутри. Царь Федор и не старался быть больше чем его платье. Может быть, единственный во всей этой толпе вокруг него, вокруг полукруглой арены перед ним, он его не замечал. Жил отдельно от мира и в мире с ним. Арену отгородили деревянными щитами. Они держали со всех сторон навалившийся народ. По арене бродил Курдяй. Здоровенный боец с кулаками размером с голову месячного теленка. Толпа заорала дружно нестройно соборно, когда мимо Курдяя, проволокли бездыханное тело его предыдущего соперника. И царь Федор кричал, стучал мягкими белыми руками по золотым подлокотникам, обращался к правителю.
- Нигде на Москве сильнее Курдяя бойца не сыщешь.
- Твоя правда, государь - весело и громко объявил Борис Годунов.- Некому против Курдяя выстоять, то ли Москва обмелела бойцами, то ли и правда против него только слово святое выстоит и пищаль ушатая.
Годунов стоял рядом с золотым троном повыше всех остальных знатных людей сообразно положению, если не природе. Он с вызовом смотрел перед собой, как будто он сам был Курдяем. А так оно и было, и он это знал и, главное, все знали. Кто осмелится по доброй воле под колуны-кулаки лечь.
- Дозволь, государь. - раздался молодой задорный голос. Из нижней родовитой толпы выступил вперед Федор Никитич Романов. Поставил ногу в цветном сапоге на ступень, почти на подол собольей летней шубы правителя. Однако, выше подниматься не стал и голову склонил. Перед платьем склонил. Правитель улыбнулся:
- Разве пристало боярину, как скомороху, народ тешить?
Федор сверкнул умными глазами:
- По слову государеву, если будет на то его воля.
- Не боишься, Феденька. - с заботой спросил царь.
- Только Бога да тебя, государь. Ну еще Субботу немного...
Суббота встал за плечом молодого Романова и заворчал:
- Что говоришь такое, Федор Никитич?
Но Федор Никитич не слушал, веселил народ.
- Он у меня в дому всем ведает. Если в чем провинюсь, в Думе босым сидеть придется. Без сапог оставит.
Царь заливисто захихикал и милостиво махнул рукой. За Федором Никитичем увязался Суббота.
- И не уговаривай, Суббота. - говорил Романов.
-Да, погоди ты, оглашенный. - Суббота схватил Федора за плечи и развернул его к себе.
- Ты чего, Суббота? - поморщился Федор - На людях-то.
Суббота не слушал. Переживал по- настоящему. Все-таки Курдяй, какие тут могут быть условности. Он вложил в руку Федора тяжелую свинчатку.
- Оно надежней. - сказал Суббота. - Курдяй Трофима Свинью с одного удара снес.
- Ты что, Суббота. - ответил Федор Никитич. - Этак нас двое на одного будет. Так не пойдёть, тёть.
Федор Никитич перепрыгнул через щиты внутрь арены. Суббота раздраженно грохнул по щитам. Глазами порыскал в толпе, нашел Митяя. Тот стоял среди охотнорядцев в простом посадском платье. Был он умыт и гребешком расчесан. Шапку суконную держал в руке. Суббота размышлял недолго.
- А давай. - сказал он сам себе. - Может так и надо.
Суббота Зотов махнул рукой. Митяй знак распознал. Шапку натянул на голову и растворился в толпе. В это время Федор Никитич выхаживал перед Курдяем. Приноравливался, прилаживался. Курдяй водил за ним круглой бритой башкой. Не поспевал. Внезапно Романов поднырнул под правую руку Курдяя, вынырнул за спиной и треснул великана по жирному слоистому затылку, а когда тот развернулся, ударил что есть силы в подставленный висок. Курдяй лишь рассвирепел. Бросился вперед и достал. Федора швырнуло назад, почти Субботе в руки. Суббота подхватил питомца:
- Жив? Помер?
Федор вырвался из рук Субботы:
- Между застрял.
Правая скула вспухла, и шумело в голове, но Федор уступать не собирался.
- Давай своего бойца. Тут артельно нужно.
Федор сжал в кулаке свинчатку.
- Как его завалить, Суббота?