— Вотъ и стуликъ здѣсь есть. Пожалуйте на стуликъ присѣсть, ваше превосходительство, — бормотала Кружалкина. — На стуликѣ вамъ будетъ много спокойнѣе.
Барыня присѣла, продолжая держать платокъ около носа, и сказала Кружалкиной:
— Вамъ непремѣнно надо почаще провѣтривать комнату.
— Да конечно оно слѣдуетъ, барыня-сударыня, а только ужъ олень выстужается комната-то, а наши жильцы тепло любятъ. Вѣдь ужъ и такъ черезъ день топлю, а дрова дороги.
Изъ-за занавѣски показалась Матрена Ивановна Охлябина, запахиваясь на груди и животѣ сѣрымъ суконномъ платкомъ, кланяясь и говоря:
— Ужъ вы извините, ваше превосходительство, что я заставила васъ долго дожидаться. Очень ужъ я была несуразная, показаться-то мнѣ было нехорошо.
— Вы Матрена Охлябина, вдова? — спросила ее барыня.
— Точно такъ, ваше превосходительство, настоящая вдова и четверо дѣтей у меня, малъ-мала-меньше… — отвѣчала Охлябина, поклонившись.
— А гдѣ-же ваши дѣти, Охлябина?
— Дѣти-то? Да одна большенькая дочка въ школѣ у меня, благодѣтельница, а другой махонькій мальчикъ спитъ за занавѣской. Хворенькій онъ, барыня…
— А остальные двое?
— Остальные-то? Въ пріютѣ, ваше превосходительство. Не скрываю, въ пріютѣ. Были благодѣтельницы и помѣстили въ пріютъ, дай имъ Богъ здоровье. Денно и нощно Бога молю о ихъ здравіи.
— Стало быть на вашемъ попеченіи только двое дѣтей, а вы пишете въ прошеніи, что четверо.
— Да вѣдь ужъ это, барыня, порядокъ такой, всѣ такъ пишутъ. Вѣдь и имъ тоже нѣтъ, нѣтъ, да какой-нибудь кусочекъ въ гостинчикъ снести надо… Все-же мать… Придешь съ пустыми руками, такъ смотрятъ.
— Вы давно-ли вдовѣете-то? — спросила барыня посматривая на слишкомъ полный станъ Охлябиной.
— Да ужъ пятый годъ, сударыня… И бьюсь, бьюсь я, какъ рыба объ ледъ, — дала отвѣтъ Охлябина, нѣсколько смутившись отъ взгляда барыни, и натянула платокъ на животъ. — Покойникъ у меня сторожемъ служилъ. Мы, барыня, по гривенникамъ, десять рублей чайныхъ денегъ сбирали.
— Ну, а теперь работаете что-нибудь? — допрашивала барыня.
— Да гдѣ-же, ваше превосходительство, при дѣтяхъ-то? Вѣдь ихъ накормить, обмыть надо. А ихъ четверо.
— Двое только.
— А было четверо. Двое-то всего только годъ какой-нибудь. Да и отъ двоихъ трудно отлучиться. Вотъ что отъ благодѣтелей получу, тѣмъ и живу.
— Могли-бы ходить работать. Дѣвочка въ школу ходить, стало быть на вашемъ призрѣніи только одинъ ребенокъ. Сколько ему лѣтъ?
— Третій годокъ пошелъ. Несмышленокъ онъ.
— Его въ Ясли. Близъ васъ есть такой пріютъ Ясли, гдѣ вы можете за десять копѣекъ въ день приводить вашего ребенка на время работы вашей въ этотъ пріютъ.
— Знаемъ мы, барыня. Но тамъ его уморить могутъ. А вѣдь я мать, мое дѣтище…
— Какой вздоръ вы говорите! Я сама тамъ членъ… — сердито проговорила барыня;. — Но странно… Вы вдовѣете пять лѣтъ, а у васъ ребенку третій годъ.
— Ахъ, барыня добрая! Всѣ мы люди-человѣки! — вздохнула Охлябина.
— Вы почему-же, собственно, теперь обратились въ наше общество съ прошеніемъ? Что вы просите?
Охлябина встала втупикъ.
— А какое ваше общество, ваше превосходительство? — спросила она послѣ нѣкотораго молчанія. — Я, барыня, во многія общества подавала, такъ ужъ перепуталась.
Барыня объявила, какое общество, и прибавила
— Мы довольно широко помогаемъ, по разнымъ отраслямъ, разумѣется только съ разборомъ. Вамъ что-же нужнѣе-то было-бы? Вы въ прошеніи не упоминаете.
— Намъ-то? Да лучше-бы, ваше превосходительство, денежную милость, такъ какъ мы сироты, а пить-ѣсть надо. Работать отъ дѣтишекъ не могу, да и хвораю я. Не оставьте денежной милостью.
— Нѣтъ, денегъ на руки мы не даемъ. Это наше правило. Мы можемъ дать вашимъ дѣтямъ бѣлье… сапоги…
— Вотъ вотъ… Тогда сапожки дѣвочкѣ позвольте.
— Это которая въ школу ходить? Доставьте намъ удостовѣреніе отъ у учительницы, что дѣвочкѣ нужны сапоги. Или, можетъ статься, у васъ за уголъ, не плачено?
— Не плачено, не плачено, сударыня. За цѣлый мѣсяцъ не плачено, — подхватила Кружалкина, стоявшая сзади барыни, и подмигнула Охлябихѣ.
— Тогда явите божескую милость на уголъ пожертвовать. Да фуфаечку-бы тепленькую мальчику-то и чулочки шерстяные, — просила Охлябиха.
— Что-нибудь ужъ одно. И то, и другое мы не можемъ въ однѣ руки. Наше общество слабо въ денежныхъ средствахъ. Сколько вы платите за уголъ?
— Полъ-комнаты у насъ, барыня-сударыня.