Пэйн кивнула, встала и пошла вперёд, чтобы мужчины оценили её походку.
***
В музее был полумрак, несмотря на высокие окна. Между ними располагались полки с книгами, к которым давно не прикасалось ничего, кроме метёлки из перьев. Мебели здесь было мало, а экспонатов много. Обломок копья был на месте, а рядом, на квадратном ореховом столике лежал спущенный мяч.
Янг взял мяч, как Гамлет череп Йорика.
— Не удивительно, что я не заметил его… и почему его не заметил никто, кроме одного внимательного парня.
— Поделитесь с нами, Ронни, — сказала Пэйн.
— Утром я засыпал на ходу, а моё зрение так себе. Виноват.
— Преступник мог рассчитывать на это, — заметил Шекли.
— И не вы один не заметили, — добавила Пэйн.
— Так точно, но посмотрите, — Рон, оживляясь с каждым словом, нахлобучил мяч на ржавый наконечник, — мяч здесь практически растворяется в экстероцептивных ощущениях. Восприятие процесс психический: сумма ощущений, процесс и результат их обработки. Внимание он не привлекает, а мозг человека не способен регистрировать одновременно такую массу визуальной информации. Особенно в данном пространстве.
— Ясно, — сказал Шекли, хотя ничего не понял. Он не любил таких умников.
Рон объяснил хозяйке:
— Большинство посетителей солидные дамы, которые такой невзрачный предмет при таком свете только краем глаза заденут, — он обвел рукой зал, — в этой комнате много ярких вещей: китайские вазы, рамы, вечерние платья вашей молодости… Кхем! — запнулся Рон, — платья… вашей бабушки?
Облитый холодной лавиной синих глаз сторож замолчал, а Шекли торопливо спросил:
— Но во время вечернего обхода череп был на месте?
— Так точно. Джой говорила, что днём здесь была группа школьников, и нашему уборщику пришлось у него из зубов окурок вытаскивать.
— Кроме вас в музее больше никого не было.
— Не должно было быть. Вы уже просматривали видеозапись?
— Мы ждали вас, — сказала леди Пэйн, — я же не знаю, на какие кнопки нажимать.
Мониторы находились за стойкой в фойе, где днём продавались билеты и всякий мерч: магнитики, открытки с изображением особняка, парка и жемчужин коллекции.
— В какие часы работает камера? — спросил Шекли, взяв в руки открытку с тем самым черепом.
— С восьми до семи. А я сменяю вечерних работниц и ухожу, когда появляются дневные.
— Кто уходит последним?
— Уборщик Билли, — ответил Рон и развернул экран компьютера так, чтобы его всем было видно.
На экране замерло шесть трансляций из камер, развешанных по музею. Рон увеличил одно изображение и запустил. На экране поползла комната, заснятая с потолка.
— Как видите, камера возвращается ко всем участкам. Здесь череп на месте. А если я прокручу запись к концу… Вот!
У леди Пэйн, наконец, появился повод драматически ахнуть, качнуться и уцепиться за Шекли.
— Ненавижу пранкеров! — воскликнула она со слезами в голосе, — этот музей, всё-таки, был гордостью моего мужа! Мистер Янг! Признавайся, это твоих рук дело?
— Никак нет, — ответил Рон.
— Леди Пэйн, это могли быть ночные проказы тех же школьников, — Шекли попытался успокоить хозяйку, — а все ваши работники в солидном возрасте, ну зачем им шутить? Череп не продашь, если только…
— В солидном? Офицер Шекли, этот сторож моложе вас.
Только теперь Шекли разглядел, что перед ним не седовласый пенсионер в твиде, а белобрысый парень с подгоревшим на солнце лицом и в ужасных очках. Это что? Очередной психологический трюк? Похоже, что Янг в тени гламурной леди растворил и экстероцептивные ощущения полицейского. «Да ты еще тот фрукт… Такой мог провернуть фокус с мячом… Я тебя, шутника, на завтрак сожру, за то, что дураком меня выставил!» — подумал Шекли, а вслух сказал:
— Простите, но других подозреваемых нет, — он повернулся к хозяйке, — всё указывает на глупую игру, которая не освобождает от ответственности.
Доброжелательность хозяйки тоже испарилась.
— Пусть череп вернёт!
— Постойте. Я действительно не знаю, что произошло. Дайте мне время изучить запись. Я возьму копию…
— Ещё чего! Я и так медлил по просьбе леди Пэйн. Вы арестованы, мистер Янг. Вы не обязаны отвечать, но это может…
— Констебль Шекли!
Офицера перебил не столько вдруг затвердевший голос сторожа, сколько его взгляд и осознание, что ошибся Шекли не только в возрасте.
— Если вы меня арестуете, то вам придется объяснить адвокату, почему сделали вы это не на основании официального свидетельства, а потому, что никого другого под рукой не оказалось.