– А скелле в Азуре есть?
Ур покосился в мою сторону:
– Есть, конечно. Это важнейший пункт на Дону – кроме нескольких рукавов помельче, весь транспорт в море идет через него. Даже если не останавливается, то таможня все равно все движение отслеживает. – Он оглянулся куда-то вверх, на город, и добавил: – В том, что моя яхта здесь, я уверен, им уже доложили. Теперь интересно, будет ли реакция? Ведь погибла их сестра! – Он хмыкнул.
Дорога, тянувшаяся вдоль причалов, забитая повозками и людьми, пошла в гору. Взбив ногами пыль на песчаном откосе, мы вынырнули на ровное поле, уставленное аккуратными домиками. Вдали возвышались островерхие крыши с цветными коньками – торговые дома. На длинном островном мысу, окруженном лесом, пряталось традиционное квадратное здание постоялого двора и какие-то, похоже, официальные строения. Наверняка в городе был не один постоялый двор, но, видимо, причалы и пирсы располагались также и на противоположной стороне острова, и там же находилось и большинство коммерческих зданий. Наша яхта, таким образом, ошвартовалась как бы с заднего двора.
Неприметное низкое здание – длинный деревянный сруб на каменном основании, ютилось прямо на краю речного обрыва. Желто-зеленый флаг болтался на древке, обозначая официальную контору. Сам обернулся:
– Погуляй пару минут. Только не убегай никуда – я скоро. Обрисую задачу таможне и выйду. Посидим пока, поужинаем – он, как выяснит все, что надо, прибежит – пожрать он горазд.
Я кивнул: понятно. Сам направился к таможне, если это была она, а я забрался на самый обрыв, разглядывая оживленное движение у причалов. Жизнь там замирала. На воде оставались лишь мелкие лодки, разбредающиеся по своим делам, – на рыбаков они были непохожи, скорее всего часть работников порта не были жителями самого Азура и разъезжались после работы по своим хуторам. На судах покрупнее загорались разноцветные огни, и я пытался определить применяемую здесь схему – кажется, белый огонь всегда впереди, на носу, а красный – на корме, но при движении задним ходом они переставляются, а при стоянке – оба огня зажигают белым. Неразлучная подзорная труба была со мной, но ничего особенного не показала – море мерцающих огоньков от судовых приводов и всяческой магической мелочи. Скелле я не заметил.
Прошедший день казался изматывающе длинным. Еще утром я был бодр и свеж, немного волновался, немного переживал из-за нарушенных планов – сейчас я был исчерпан, хотя большую часть дня провел, бездельничая на морской прогулке. Видимо, психика, перестраиваясь под новые реалии, брала свое, пожирая накопленный запас оптимизма и деловитости. Как ни странно, думалось мне в этот момент не о моем предполагаемом ребенке – интересно, мальчик родился или девочка, а черт знает о чем. Я рассуждал о том, почему у меня появились какие-то способности к магии и как мог работать этот механизм. Вероятно, мозг отказывался принимать изматывающее участие в анализе произошедшего – ему было проще загрузить себя абстрактными размышлениями, чем в очередной раз пережевывать жалкие клочки информации.
Появление неожиданных способностей – скелле, опираясь на свой опыт, утверждали, что в смысле магии я стерилен и мне, учитывая к тому же, что я мужчина, ничего не светит – я приписывал присутствию рядом черной дыры. Так или иначе, но часть материи ускользает от ее безжалостной хватки, пройдя, как говорится, по самому краю горизонта событий. Элементы, образующие такую материю, должны иметь существенное отличие в количестве событий на их векторе жизни. Это не имеет никакого значения при образовании единичного события, но кардинально меняет картину вероятностей при событиях сложных. Сами элементы не привязаны к какой-то определенной материи, они так или иначе участвуют в движении всего вещества и излучений вокруг звезды. Я жил на Мау уже не первый год, я ел, пил, меня облучало всеми видами электромагнитных излучений – не мудрено, что часть материи, из которой я состою, несет на себе печать черной дыры.
В чем же отличие поведения такого вещества от стандартного? Я предполагал, что везде, где на уровне микромира совершался случайный выбор, это проявлялось в непредсказуемых флуктуациях результатов. Скажем, какие-нибудь натриевые или калиевые каналы на нейронах головного мозга – это, в буквальном смысле, протоки в оболочках клеток, через которые транспорт атомов натрия или калия образуется по сугубо вероятностным принципам. Ионы мигрируют из зоны с большей их концентрацией в области с меньшей по вероятностным законам. К чему могут привести искажения этого процесса? Да к чему угодно! Например, нейрон срабатывает раньше или позже, чем должен был. Или вообще не срабатывает и так далее. Для меня, как макросущества, это проявляется в неожиданных слуховых или зрительных галлюцинациях, например. Часть воздействия сознание может вообще не распознавать. По каким-то причинам мой мозг научился воспринимать именно тактильные ощущения, игнорируя прочие – так, никаких зрительных галлюцинаций у меня пока не было, хотя я и слышал скелле как тихий звон в ушах. Впрочем, звон не показатель, так как мог возникать как реакция организма на не идентифицируемые моим сознанием события – ну, например, какой-то отдел мозга, регулирующий давление крови, как-то нестандартно возбуждается в присутствии сестер, и как результат звук, который я слышу, – моя собственная кровь, рефлекторно стиснутая сосудами рядом со скелле. Куда интересней и загадочней обратный процесс – каким образом я управляюсь с тенью от темной звезды? Может быть, возбуждение каких-то областей мозга меняет концентрации тех же ионов, например, создавая некий рисунок измененного вещества, которое и взаимодействует с потоком событий от источника? Последнее соображение казалось сомнительным, но ничего иного придумать я еще не успел.