Быстро проскочив здания, я заложил вираж, разворачивая самолет, и увидел в отдалении на голой лысой макушке соседнего холма хорошо видимую контрастную звезду почерневшей горелой почвы с нетронутым пятачком посередине. Сердце дрогнуло. Видимо, роды уже состоялись. Немного пугал масштаб последствий – конечно, скелле опасные штучки, но я еще не слышал, чтобы женщины теряли сознание во время родов. Уверен, что я не большой эксперт в этом, но моя бывшая жена, все ее подруги, куча земных книг и знакомых – никто не упоминал о потере контроля со стороны рожениц. Роды для человека – зачастую тяжелый и мучительный процесс, некоторые, как моя бывшая, например, сравнивали их с пыткой, но я, лично познакомившийся с пытками, склонен был считать это преувеличением. По моему малокомпетентному мнению, должно произойти что-то чрезвычайное, чтобы скелле полностью потеряла контроль. Пятно на холме напоминало последствие взрыва авиационной бомбы тонны так на полторы, а не место счастливых родов.
В крайнем с юга дворе появились какие-то люди – меня, как мне показалось, заметили. Три человека вышли из галереи и неподвижно стояли, наблюдая мои маневры. Развернув машину носом навстречу ветру с океана, я аккуратно посадил ее в самой середине обширного, покрытого светлой плиткой с геометрическим узором двора. Троица, встречавшая меня, была мне незнакома – все они были белые, точнее сказать, светлокожие, мужчины в непривычной для меня одежде. Самолет последний раз качнулся, успокаиваясь, я зажал все стопора, останавливая приводы, и посмотрел на встречающих через открытое окно – те не двигались, лишь немного разойдясь в стороны. Я пробрался к двери, открыл ее, и прежде чем выпрыгнуть наружу, крутанул зажатый в пальцах кристаллик соли, вытягивая руку к невидимому источнику, разгоняя внутренний жар.
Чистая красивая плитка двора – ни пылинки, ни соринки. На мгновение я замер, осматриваясь, – знакомые галереи по периметру, высокая округлая арка, ведущая в соседний двор, добротные дома-башни по углам и синее небо с редкими высокими перьями облаков сверху. Далеко огибая нос летающей машины, вышел один из встречающих – высокий смуглый обитатель Мау с короткой стрижкой под горшок, одетый в длинную, до колен, не застегивающуюся безрукавку, из-под которой виднелся широкий пояс в цветах Уров и длинный кинжал на нем.
Я кивнул: – Здравствуйте.
Незнакомец, ничего не ответив, протянул руку, приглашая меня пройти через арку в соседний двор. Я уже немного привык к местному обычаю не здороваться и не прощаться, поэтому отнесся к его неразговорчивости спокойно. Кивнув парню – его товарищи не показались из-за самолета, я направился, куда было предложено. Парень остался стоять на месте. Проходя в тени арки, дохнувшей на меня приятным сквозняком, я оглянулся – тот по-прежнему стоял на месте, провожая меня взглядом, пара его товарищей маячили вдали. «Теплая встреча», – подумалось мне, и я зашагал по пустому двору, пересекая его. У высокой угловой башни, покрытой красивой бледно-розовой штукатуркой, суетились люди, несколько женщин стояли тесной группой чуть в стороне, слышались какие-то крики и шум из широких распахнутых то ли дверей, то ли ворот первого этажа. Я уверенно шагал в направлении суеты через широкий двор, напоминающий настоящую городскую площадь, когда люди у входа метнулись в разные стороны – секунда, и на площади остался я один, еще секунда, и мне навстречу выскочила разъяренной фурией моя скелле.
Она на мгновение остановилась, увидев меня, всмотрелась и уже медленнее зашагала, приближаясь. Я напрягся – это не было похоже на радость от моего появления. Прекрасное лицо было каким-то изможденным, осунувшимся, покрасневшие глаза, а еще, мне показалось, ненависть в их глубине. Я, все больше хмурясь, шагал ей навстречу.
Ана не дошла до меня метров пяти, остановилась, зашипела, как змея, и выплюнула со злобой мне в лицо:
– Зачем ты явился?!
Оторопевший, я осторожно приближался к моей скелле, но ничего ответить не успел.
– Не приближайся! Скотина! Зачем ты явился?!