— Королеве эта новость не понравится.
— Вассалу лучше показать свою преданность, принеся дурную весть, чем ложную.
— Но вице-король уверяет...
— Вице-король, вице-король! — сердито перебил Охеда. — Вице-король никогда не был настоящим вассалом, а всего лишь наемником, пусть и продавшимся за самую высокую цену. Если бы Лиссабон предоставил ему то, о чем он просил, то сейчас там были бы португальцы, а вовсе не мы. Его заботят лишь собственные интересы и претензии.
— Это похоже на измену, Алонсо.
— На измену? — удивился тот. — На измену кому, ваше преосвященство? Я никогда не присягал на верность Колумбу; я присягал лишь их величествам, и лишь перед ними несу ответственность за свои слова и поступки. Кстати, именно их интересы я сейчас и защищаю. Вот если бы я продолжал скрывать от них свои знания, это и было бы изменой.
— Кто еще тебя поддерживает?
— Все, кто знает эти места и у кого есть хотя бы капля мозгов. И в первую очередь, мастер Хуан де ла Коса, как вы и сами знаете, он превосходный моряк и великолепный картограф.
При одном упоминании о капитане из Сантоньи, и впрямь имеющего славу человека, лучше всех прочих знакомого с морями, епископ Фонсека успокоился, ведь как королевский советник он обязан был знать подробности о каждом участнике трудной и амбициозной морской экспедиции, в которую с излишней поспешностью бросилась нация, скованная из суровых кастильских и арагонских кабальеро, так мало знакомых с водной стихией.
— Ты из Куэнки, — прошептал он наконец, одновременно засовывая пятерню под рукав, чтобы поймать не дающую покоя блоху. — И твое мнение о морях и островах мало что значит, — с этими словами он откашлялся, как будто пересохло в горле. — Но меня интересует мнение Хуана де ла Косы. Почему он сам не явился сюда, чтобы всё объяснить?
— Потому что Колумб, угрожая огромным штрафом, и даже отрезать ему язык, заставил его подписать бумагу с заверениями, что берега Кубы — это якобы берега Сипанго. Тем не менее, когда они достигли северной оконечности Кубы и окончательно убедились, что это остров, а вовсе не азиатский континент, адмирал тут же отдал приказ повернуть назад. Как вы считаете, такое поведение логично для вице-короля, которому монархи оказали доверие?
— Возможно, у него были на то причины.
— Не может быть никаких причин, оправдывающих подобную ложь. А я вас уверяю, что более половины того, что он утверждает — именно ложь, и ничто другое.
— Алонсо!
— Монсеньор! — крошечный капитан преклонил колено и коснулся рукой большого распятия, на коленях перед которым его покровитель имел обыкновение проводить долгие часы. — Вы же крестили меня. И именно вы привили мне глубокую преданность Пресвятой Деве, дающую силы противостоять любым опасностям... Вы можете себе представить, чтобы я лгал перед ней? — с этими словами он вскочил на ноги и нетерпеливо зашагал по комнате — просторной, холодной и строго обставленной, как и все помещения во дворце епископа. — Португальцы, французы, голландцы, турки, венецианцы — все они, словно грифы-стервятники, готовы наброситься на земли Нового Света, а мы тем временем ими пренебрегаем. Мы готовы оставить единственный ключ, открывающий двери к богатствам Нового Света, в руках иностранца, который может продать его первому, кто больше заплатит. Допустим, король с королевой не желают понимать, что происходит, но вы же их главный советник. Так дайте же им совет, направьте на путь истинный!
— Где мастер Хуан де Коса?
— В Пуэрто-де-Санта-Мария.
Епископ Фонсека, научившийся разбираться в людях задолго до того, как надеть рясу, кивнул и сказал:
— Доставьте его ко мне.
Алонсо де Охеде не нужно было повторять дважды; в тот же день он взял одного из самых быстрых андалузских коней и помчался во весь опор по извилистой дороге вдоль Гвадалквивира и уже на следующий день добрался до тихого городка Пуэрто-де Санта-Мария, где жил его добрый друг капитан де Ла Коса.
Мастер Хуан де ла Коса встретил его с распростертыми объятиями: не зря же они провели на Эспаньоле столько дней вместе. Однако, узнав о причине визита, он повел себя сдержанно и даже суховато.
— Я дал слово адмиралу никогда не возвращаться к этому вопросу, — заявил он. — В конце концов, он — вице-король, и если он настаивает, что Куба — это Катай — значит, так и есть.
— Но вас ведь вынудили поклясться, разве не так?