– Он прошел не здесь, – молвила Элен. Она провела рукой по светлым волосам, заплетенным, как обычно, в тугую косу, венчающую голову словно платиновая корона. – Декс взял группу наемников с северной сторожевой башни и отправился с ними в восточную ветвь туннеля. Думаешь, они поймают его?
Наемники, хоть и не настолько хорошо обучены, как легионеры, а с масками и вовсе ни в какое сравнение не идут, все же считаются безжалостными преследователями.
– Конечно, они поймают его, – мне не удалось скрыть горечь в голосе, и Элен пристально посмотрела на меня. – Трусливый подонок, – добавил я. – Но почему ты проснулась? Не ты ведь на посту этим утром?
В этом я заранее удостоверился.
– Эти чертовы барабаны, – Элен осмотрела туннель, – разбудят любого.
Барабаны. Конечно. По случаю побега они прогремели в середине ночной смены. Все действующие силы на поиски дезертира!
Элен, должно быть, решила тоже поучаствовать в погоне. Декс, мой лейтенант, сказал бы ей, по какому направлению я ушел. Но он об этом даже не подумал.
– Я предположил, что дезертир мог пройти и этим путем, – я отвернулся от спрятанного мешка и посмотрел в сторону другого тоннеля. – Наверное, я ошибся. Мне надо догнать Декса.
– Как бы мне ни претила мысль признавать это, но обычно ты не ошибаешься, – Элен вздернула голову и улыбнулась мне.
Меня снова захлестнуло чувство вины, внутренности сжались в тугой узел. Она придет в ярость, когда узнает, что я наделал. Она никогда не простит меня. Не важно. Ты принял решение и не можешь сейчас отступить.
Элен со знанием дела провела по земле рукой, оставив след в пыли.
– Я никогда прежде не видела этот туннель.
Капля пота покатилась вниз по шее. Я постарался не обращать на это внимания.
– Здесь жара и вонь, – сказал я. – Как и в остальных туннелях.
Пойдем, – хотелось добавить мне. Но сказать это все равно что выбить себе на лбу татуировку: «Я задумал кое-что недоброе».
Я молча привалился спиной к стене, скрестив руки на груди. Поле боя – мой храм. Мысленно повторял я слова, которым научил мой дед в первую нашу встречу, когда мне было шесть лет. Он утверждал, что они обостряют ум подобно точильному камню, что заостряет лезвие. Острие меча – мой пастырь. Танец смерти – моя молитва. Смертельный удар – мое освобождение.
Элен всматривалась в мои нечеткие следы и продвигалась по ним к тайнику, куда я спрятал мешок, к черепам, заслонявшим потайное отверстие. Она явно что-то заподозрила, даже воздух между нами зазвенел от напряжения. Черт возьми!
Необходимо отвлечь ее. Элен стояла между мной и тайником, и я лениво обвел ее фигуру взглядом. Ростом она была около шести футов, буквально без двух дюймов, и на полфута ниже меня. Элен, единственная девушка-студентка Блэклифа, носила, как и все, черную облегающую форму. Ее сильное стройное тело всегда привлекало восхищенные взгляды. Лишь я смотрел на нее иначе. Для этого мы слишком долго были друзьями.
Давай же, заметь! Заметь мой плотоядный взгляд и рассердись!
Когда Элен увидела, что я уставился на нее бесстыдно и жадно, как матрос, вернувшийся в порт, она открыла рот, словно хотела одернуть меня. Но затем вновь заинтересовалась тайником.
Если она увидит мешок с припасами и догадается о моих намерениях, я пропал. Скорее всего, ей будет противна мысль о том, чтобы сдать меня, но того требует закон Империи, а Элен никогда в жизни не нарушит закон.
– Элиас…
Я приготовился соврать. Я просто хотел уехать на пару дней, Эл. Мне нужно время, чтобы подумать. Не хотел тебя беспокоить.
БУМ-БУМ-БУМ-БУМ.
Барабаны.
Не задумываясь, по привычке я перевел удары в сообщение, которое они передавали: «Дезертир пойман. Всем студентам немедленно построиться во внутреннем дворе».
Сердце ухнуло вниз, внутри все сжалось. Какая-то наивная часть меня до последнего надеялась, что дезертир сумеет, по крайней мере, выбраться из города.
– Недолго за ним охотились, – произнес я. – Нам надо идти.
Я направился к главному туннелю. Следом, как я и думал, пошла Элен. Она скорее глаз себе выколет, чем не подчинится приказу. Вот уж истинный меченосец! Предана Империи больше, чем родной матери. Как все маски-отличники Академии, она слишком близко к сердцу принимала девиз Блэклифа: «Долг превыше всего до самой смерти».
Мне даже стало интересно, что бы она сказала, если бы выяснила, чем я на самом деле занимался в туннеле. Что бы почувствовала, узнай, как я ненавижу Империю. Как бы, в конце концов, поступила, если бы обнаружила, что ее лучший друг намерен дезертировать.