Жизнь соткана из стольких мгновений, которые ничего не значат. Но приходит день, когда единственный миг определяет каждую следующую секунду твоего будущего. Крик Дарина и стал тем мигом. Проверкой на мужество, на силу. И я ее провалила.
Лайя! Беги!
Почему я послушалась его? Я должна была остаться. Должна была сделать что-нибудь. Застонав, я обхватила голову. Я все еще продолжала слышать его крики. Где сейчас Дарин? Начался ли допрос? Брат будет беспокоиться о том, что случилось со мной. Его будет преследовать мысль, как его сестра могла оставить его.
Мельком я уловила движение в тени, и волосы на затылке встали дыбом. Крыса? Ворона? Тень шевельнулась, и внутри нее вспыхнули два злобных прищуренных глаза. Следом зажглось множество других таких же глаз.
«Галлюцинации, – я мысленно услышала голос Поупа, ставящего диагноз. – Следствие шока». Галлюцинации или нет, но тени выглядели вполне реально. Их глаза сияли огнем, точно крохотные звезды. Они окружали меня как гиены, становясь смелее с каждым шагом.
– Мы знаем, – шипели они. – Знаем о твоей слабости. Он умрет из-за тебя.
– Нет, – прошептала я. Но они правы, эти тени. Я бросила Дарина. Оставила его. И не имеет значения, что он сам велел мне так поступить. Как я могла оказаться такой трусливой?
Я сжала мамин браслет, но от прикосновения к нему стало только хуже. Мама сумела бы перехитрить маску. Она бы придумала что-нибудь, чтобы спасти и Дарина, и Нэн, и Поупа.
Даже Нэн оказалась смелее меня. Нэн, такая хрупкая, с горящими глазами. В ней был стальной стержень. Мама унаследовала ее огонь и передала его Дарину.
Но не мне.
Беги, маленькая девочка.
Тени подползали все ближе, и я закрыла глаза в надежде, что они исчезнут. В голове роились мысли, и я изо всех сил попыталась сосредоточиться.
Вдалеке слышались крики и стук башмаков. Если солдаты все еще ищут меня, то оставаться здесь рискованно.
Может быть, и правда – пусть они найдут меня и сделают то, что сделают? Я предала свою кровь. Я заслужила наказание.
Но все тот же инстинкт, что заставил бежать от маски, вынудил меня подняться. Я выскользнула на улицу, стараясь затеряться в прибывающей толпе народа. Встречные книжники поглядывали на меня кто – настороженно, кто – с сочувствием, хотя большинство вообще не обращали внимания. Это заставило меня задуматься о том, сколько раз я сама проходила мимо тех, кто бежал, тех, чей мир так же был разрушен?
В скользком от сточных вод переулке я остановилась передохнуть. Густой черный дым клубился над другой стороной квартала, растворяясь высоко в горячем небе. Горел мой дом. Джем, что варила Нэн, лекарства Поупа, рисунки Дарина, мои книги – все пропало. Все, что у меня было, исчезло в одночасье.
Не все, Лайя. Дарин еще жив.
Посреди переулка, всего в нескольких футах от меня, виднелась врезанная в землю решетка. Как и все решетки в квартале, она вела в катакомбы Серры: последнее пристанище мертвых, обитель призраков, крыс, воров… и, возможно, Ополчения книжников.
Не для них ли шпионил Дарин? Не Ополчение ли привело его в Оружейный квартал? Он отрицал это, когда маска спросил его, это было единственным разумным объяснением. Ходили слухи, что бойцы Ополчения становятся все отважнее, привлекают в свои ряды не только книжников, но и маринцев, жителей свободной северной страны Маринии, и кочевников, чьи пустынные земли находятся под протекторатом Империи.
Поуп и Нэн никогда не говорили при мне об Ополчении. Но порой, поздними ночами, я слышала, как они шептались о том, что повстанцы освободили пленных книжников, напав на меченосцев. О набегах на торговые караваны Империи. О покушении на представителей высшего сословия – патрициев. Только бойцы Ополчения могли восстать против меченосцев. Неуловимые, они были единственным оружием книжников. Если кто-то и мог подобраться так близко к кузницам, то только они.
Ополчение может помочь мне, поняла я. Мой дом сожгли дотла, мою семью убили и все потому, что два повстанца выдали Империи имя Дарина. Если я смогу найти Ополчение и объяснить, что случилось, возможно, они помогут вызволить Дарина из тюрьмы – не только ради искупления, но и потому что они живут по Иззату, кодексу чести книжников. Лидер ополченцев – лучший и самый смелый книжник. Об этом мне рассказывали родители до того, как Империя их казнила. Если я попрошу помощи, Ополчение не отвернется от меня.
И я шагнула к решетке.
Я никогда не была в катакомбах Серры. Сотни миль туннелей и пещер змеились под городом, в некоторых гротах на протяжении столетий покоились кости. Правда сейчас уже никто не использовал склепы для захоронения.