Глава 8
Мы подбрасываем Мака до его друзей неподалеку, поскольку у него больше нет работающего автомобиля. Мы договариваемся поддерживать контакт, оставляя записки в заранее оговоренном месте. Судя по всему, Мак путешествует по региону и предлагает помощь людям, которые в этом нуждаются. И ему часто требуются помощники.
А мы с Кэлом можем стать такими помощниками.
Я была бы готова помогать бесплатно (как мы сделали это для Мака и Анны), но Кэл настаивает, что нам надо брать плату ресурсами, если мы возьмем привычку рисковать своими жизнями.
Это логично. Время, которое мы проводим, выполняя работу для других людей — это время, которое мы могли бы посвятить обеспечиванию своих потребностей. Так или иначе, нам с Кэлом нужно как-то жить дальше.
Я счастлива, что мы встретили Мака и Анну. И я счастлива, что теперь у нас есть возможность предложить помощь большему количеству людей, которые в этом нуждаются. Но все это не перевешивает ужас, нарастающий в моем нутре, пока мы с Кэлом едем домой.
Он молчит.
Это необязательно плохой признак, поскольку ему часто не хочется говорить, но сама природа его молчания угрюмая, не предвещающая ничего хорошего.
Он все еще думает о том, что сказала Мария. Он всерьез прислушивается к этому.
Все между нами может вновь измениться… и в этот раз не к лучшему.
Пока мы едем вверх по горе, я напрягаюсь все сильнее, обхватываю руками живот и отчаянно продумываю методы, как унять приливную волну, которая вот-вот сокрушит меня.
Я знаю, что Кэл имеет право решать, чего он хочет для себя и своих отношений, но я не хочу, чтобы он снова отстранился. Я не могу вынести, если это случится.
Так странно возвращаться спустя столько дней, но все так, как мы и оставили. Куры в порядке, поскольку мы оставили им достаточно еды и воды. Они лихорадочно кудахчут, будто обвиняя нас в том, что мы их бросили, но похоже, они никак не пострадали. И наша хижина все такая же, только воздух внутри немного затхлый, потому что столько дней не проветривали.
Мы распаковываем все найденные припасы и еду, ухаживаем за курами и раскладываем все по своим местам.
Кэл вообще ничего не говорит.
В итоге я не выдерживаю. Я организовывала вещи в шкафчиках, чтобы найти место для новых найденных консервов, а он заходит в хижину с водой из колодца.
Как только он опускает контейнер, я срываюсь.
— Она не знает, о чем говорит! — эти слова вырываются из меня без раздумий и намерений.
Кэл замирает. Очень медленно поворачивается ко мне.
— А я думаю, что знает.
— Нет, не знает. Она озвучила предположения, опираясь на ее опыт с другими мужчинами. И другими женщинами. И я уверена, что она права насчет многих отношений. Но не насчет нас. Она понятия не имеет, кто мы и что между нами. Она ошибается.
Он намеренно делает вдох. Я вижу это в том, как его плечи приподнимаются и опускаются.
— Я правда пользуюсь…
— Ты мной не пользуешься! Не смей так говорить! — я зла и не только. Я отчаялась. Так что я не контролирую свои эмоции. Мои щеки полыхают, руки сжаты в кулаки вдоль боков.
— Я как минимум пользуюсь ситуацией. Ты бы никогда не захотела прикоснуться ко мне, ты даже никогда не захотела бы быть в моем присутствии, если бы не застряла со мной, потому что весь мир скатился псу под хвост. Ты знаешь, что это правда.
Я с трудом сглатываю, стараясь справедливо отнестись к его возражениям, хоть мне и хочется отмахнуться от них как от назойливых мух.
— Может быть. Но мы не знаем наверняка. Люди растут и меняются, становясь старше, и испытывают влечение к другим людям. Для того, чтобы чье-то мнение или вкусы поменялись, необязательно нужен апокалипсис.
Он слегка вздрагивает, будто мои слова ранили его в такой манере, которой я не подразумевала.
— Кэл, пожалуйста, — у меня не осталось стыда. Я готова открыто умолять, если это потребуется, чтобы он прислушался к голосу рассудка. — Ты тоже не хотел меня, пока мы не застряли вместе. Но теперь хочешь. Мы хотим друг друга, и в этом нет ничего неправильного.
Он притихает на минуту. Прерывисто дышит. Мышцы его челюсти и предплечий сокращаются, будто он то и дело напрягается.
— Это другое.
— И в чем же разница?
— Разница в том, что не будь ты тогда слишком юной, я бы тоже хотел тебя трахнуть! Мне пришлось останавливать себя, чтобы не думать о тебе в такой манере, потому что ты всегда была самой горячей и красивой девушкой, что я знал. Самым лучшим и сладким, что со мной случалось. Мои взгляды на тебя не поменялись! Я всегда хотел тебя, хоть апокалипсис, хоть нет. Вот такой я эгоистичный, грязный ублюдок. Хотел трахнуть девочку своего родного сына!
По мне пробегает дрожь глубинных эмоций, от которых перед глазами все расплывается, а грудь сдавливает. Я поднимаю ладонь ко рту.
— Кэл.
— Вот такой я! Таким я всегда был, — черты его лица искажаются, он трет свою бороду, ерошит жесткие волосы. — И малышка, ты заслуживаешь намного лучшего. Ты заслушиваешь гораздо лучшего, чем я.
— Нахер это! — я подхожу и хватаю его за потную футболку. Я цепляюсь за ткань, и мне жаль, что я не могу тряхнуть его всего своей хваткой. — Я не хочу лучшего. Я не хочу ничего, только тебя таким, какой ты есть. Почему ты не можешь этого понять? Я не хочу какого-то гипотетического хорошего мальчика, который никогда не делал ничего плохого. Я хочу только тебя. И подумай, что ты делаешь со мной, когда отказываешь мне в том, что я хочу.
Он напряженно стоит в считанных дюймах от меня. Его глаза кажутся почти черными в послеобеденном свете, льющемся через окна.
Я шумно дышу. Он тоже. В итоге я отпускаю его футболку и разглаживаю смятые мной складки. Внезапно я уверена, что если сейчас слишком надавлю, то потеряю его полностью. И я не собираюсь совершать эту ошибку.
— Может, просто подумаешь об этом? Пожалуйста? У нас все было так хорошо. Мы были…
Счастливы.
Мы были счастливы.
Оба. И он был не менее счастлив, чем я.
Я это точно знаю.
— Я подумаю об этом, — бормочет он, наконец отходя от меня. Смотрит в пол.
Буквально на мгновение он выглядит сломленным. Такой сильный, компетентный мужчина. Но сломлен.
Я не могу оставить это без ответа. Не тогда, когда все во мне вздымается в защиту от всего, что может причинить ему боль. Так что я делаю шаг вперед и обнимаю его.
Примерно десять секунд он напряжен, не поддается. Затем испускает гортанный вздох и тоже обнимает меня обеими руками.
Мы обнимаемся на протяжении долгого времени. Без слов. Без давления. Просто наши тела держатся друг за друга. Пока, наконец, он меня не отпускает.
Но когда он отворачивается в этот раз, хотя бы нет ощущения, будто нас разорвали в разные стороны.
***
Остаток дня проходит как обычно. Кэл даже позволяет мне спать в его кровати. Он обнимает меня, пока я засыпаю, но не доводит меня до оргазма. Я не жалуюсь. Он до сих пор разбирается в чем-то своем, и я меньше всего хочу принудить его к чему-то, чего он не хочет.
В любом случае, оргазмы — это не то, чего я больше всего хочу от него.
Следующий день с рассвета ощущается жарким и липким, так что я предлагаю сходить к водопаду и помыться. Волосы и борода Кэла нуждаются в стрижке, а я чувствую себя мерзко после долгой поездки по жаре.
Он не спорит. Сегодня утром он тихий, но уже не кажется готовым разлететься на куски, как вчера.
Он стоит ко мне спиной, пока я намыливаюсь за струями воды. Я брею подмышки, наношу на волосы шампунь, затем кондиционер. Потом расчесываюсь, заплетаю косы и надеваю сарафан, поскольку предпочитаю его после мытья.
— Я готова, — говорю я ему. — Но сначала сядь сюда, чтобы я тебя подстригла.
Он не спорит. Просто снимает свою футболку и садится на камень, который мы используем в качестве сиденья. Я чувствую на себе его взгляд, пока быстро делаю свою работу, по возможности причесывая волосы и убирая лишнюю длину.
Когда я заканчиваю с его бородой, он как будто напрягается сильнее. Переведя взгляд, я обнаруживаю, что его глаза смотрят так горячо. Они скользят то к моему лицу, то к груди.
Вырез этого платья довольно свободный, так что он слишком сильно обнажает мою грудь, если я неудачно наклонюсь.
— Извини, — бормочу я, и мои щеки краснеют, пока я поправляю платье. — Я не стала бы делать это нарочно.
Это правда. Я не хочу заманивать его уловками, соблазнять или подталкивать к выбору, которого он не сделал бы самостоятельно. Это было бы несправедливо по отношению к нему. Или ко мне.