— Самые сильные?
— Азазил. Ты, я… и несколько сильных джиннов, какой была Мина.
Лилиф отвела взгляд от брата.
— Для Мины уже поздно, — прошептала она, Ари ощутила, как горе Лилиф ослабевает, заменяясь новым чувством.
Надеждой.
…Ари, проснись, — голос Джея ворвался в голову Ари и вытащил из мира сна к нему. Ее глаза открылись, и она со счастливым удивлением обнаружила себя в теплых руках Джея, его прекрасное лицо было над ней. — Доброе утро, — он нежно поцеловал ее в губы, щекоча щетиной.
Ммм, — лениво буркнула она, задевая пальцами его лицо, — тебе нужно побриться.
От ее смеха она выпучила глаза и спросила «что?». Он покачал головой, улыбаясь.
Это мило.
Ты о чем?
Просыпаться и слышать от своей девушки, что мне нужно побриться. Это так нормально.
Ари рассмеялась и поцеловала его, а потом села. Так… она была его девушкой. Это радовало.
Она отвела взгляд от голой груди Джея, решив не отвлекаться.
Я могу испортить нормальный момент, рассказав о своем сне.
Джей нахмурился.
Я хочу услышать все. Но лучше поспешить. Нельзя, чтобы тебя тут обнаружили.
Она описала сон, и они были в большем смятении, чем раньше. Решив, что пора рассказать Красному, Ари выбралась из кровати Джея, оделась и поспешила в свою комнату в рекордное время.
После быстрого душа она встала посреди гостевой комнаты и связалась с Красным.
— Ты звонила? — сказал Красный король, появляясь из перипатоса.
Ари ухмыльнулась, и на случай, если из — за дверей подслушивали или следили в щели (разве не жуткие мысли?), она ответила:
— Мы готовы уходить? — а мысленно сказала:
Нам нужно поговорить. Срочно. И в уединенном месте.
Красный вскинул брови и кивнул.
— Да. Мы уходим сейчас. Я заберу Чарли, — и он передал ей мыслями адрес в Лос-Анджелесе, попросил сообщить адрес Джею.
Я приведу Чарли. В путь.
Перипатос Ари не любила. Было круто, что можно было перенестись из одного места в другое, но путь с горы Каф в Лос-Анджелес выворачивал. Ари рухнула на асфальт, словно только что ужасно быстро прокатилась на американских горках.
Сильные руки обхватили ее и подняли на ноги.
— Ты в порядке? — тихо спросил Джей, хмурясь в тревоге.
Ари подавила рвоту и слабо улыбнулась.
— Просто прекрасно.
— У вас получилось, — услышала она голос Красного короля, и Ари посмотрела на почти пустой барак, Красный шел к ней с Чарли. Чарли выглядел свежее и бодрее. Она ненавидела его за это, ведь сама выглядела так, словно отдала как донор три пинты крови.
— А где мы? — спросила Ари, стряхивая пыль с колен.
— Студия в бараке. Телевидение, — улыбнулся король джиннов. — Она не пропускает звук.
— О, ты все продумал.
Красный задумчиво посмотрел на нее.
— Все еще не привыкла к перипатосу?
— Это выдала прическа? — с сарказмом спросила Ари.
Чарли фыркнул.
— Ты стала язвительнее, когда стала джинном.
— Я просто пытаюсь удержать в себе еду прошлой ночи.
Красный не забавлялся от ее поведения. Он смотрел свысока, пока Ари не сжалась.
— Ты меня звала?
— Да, простите, ваше высочество, — добавила она на всякий случай и увидела с радостью его ухмылку. — Мне снилось…
Когда Ари закончила объяснять сны, в которых она видела и сражения Лилиф с Асмодеусом, и где безликий джинн убил Лилиф, и где Лилиф жаловалась на судьбу покорной жены Азазилу, и где она говорила с Белым, и когда потеряла подругу в раннее время ее бессмертия. Красный странно притих. Он был напряжен, чего — то ожидал. Когда он понял, что все на него смотрят, мрак пропал с его лица, скрылся за маской.
Ари не собиралась позволять ему утаить важную информацию.
— Это что — то значит, да? — попыталась она.
Вздохнув, Красный выждал миг.
— Я не знаю, сколько тебе рассказать. Или откуда начать.
— Начнем с правды. Пожалуйста… дядя.
Его глаза вспыхнули от такого обращения. Вздохнув, Красный отвернулся от них, его длинная красная коса раскачивалась над кожаным ярлыком его джинсов.
— Лилиф… моя мать… пыталась все уничтожить.
— Зачем?
Он пожал плечами, бросил на Ари несчастный взгляд, как юноша, которого бросили родители.
— Нас растили с верой в равновесие, и много лет джинны бились во всех войнах людей, но потом родились мои братья и я, и мы принесли в мир новое равновесие. Теперь мы бились только в важных политически войнах. Войнах, что определяли судьбу многих, — Красный потер лоб, словно пытался увидеть воспоминания. — Я всегда знал, что маме не нравится эта ситуация. Я не знал, почему, но видел это. Шли века, рождение сыновей не принесло перемены, на которые она надеялась, и она стала затевать… план разрушения равновесия. Она начала с сыновей. В каждом из нас один из родителей проявился сильнее. В Белом, Тени, мне и Позолоченном больше Азазила. У Стеклянного, Удачливого и Сверкающего — больше от Лилиф. Она напала на Стеклянного, потому что, хоть в нем было больше от нее, он больше всех напоминал Азазила поведением. Иронично, Стеклянный был ее любимцем. Она хотела убить моих братьев, потому что за века мы ввязались в столько судеб, родов, так глубоко вплелись в ткань природы, что наши смерти порвали бы по швам наш мир, как и хотела Лилиф. Представь это царство сделанным из миллионов путей, и эти пути создали миллиарды людей, словно камни. Все эти пути связаны с семью главными дорогами — моими братьями и мной. Представь Азазила как перекресток к семи мостам, что соединяют нас с ним, с этим царством и другими. Если уничтожить дороги по одной, связи нарушатся, и пути разрушатся тоже. Останется пустошь, новый мир, где ничего нет, и выживут только сильные без связей. Этого хотела Лилиф. Она хотела После. Но я спас Стеклянного. Она была нам не ровней. Я предупредил Азазила, пытался предупредить Белого… Белый не поверил нам. Он был отравлен Лилиф. Он верил, что она пыталась защитить равновесие.