Фридрих мнил себя великим полководцем, однако славы на полях брани не снискал.
Тогда он решил попытать счастья на литературном поприще.
Льстивые придворные наперебой расхваливали философское сочинение своего властелина. Слыша эти разговоры, Вольтер заметил:
— Книга короля подобна его шпаге.
— Как метко сказано! — зашушукались придворные. — Вы хотите сказать вашим сравнением, герр Вольтер, что книга его величества такая же острая и блестящая, как его шпага?
— Нет, — бросил на ходу Вольтер, — такая же длинная и плоская.
Певица и градоначальник
Тот же Вольтер сказал как-то: «Дурак может отмочить такое, что никакому умнику и в голову не придет».
Это замечание вспоминали образованные петербуржцы в дни гастролей замечательной певицы Генриетты Зоннтаг. Все люди, хоть сколько-нибудь чуткие к искусству, восхищались мастерством Зоннтаг, только тупой и упрямый петербургский градоначальник пожимал плечами:
— И чего только находят в этой Зоннтаг! Если бы у моей жены был такой голос, она пела бы не хуже!
Впрочем, и среди поклонников Зоннтаг находились чудаки, к которым с неменьшим основанием можно было отнести замечание Вольтера.
Как-то два театрала заспорили о том, красива ли знаменитая певица.
Не понимаю, сударь, как вы можете называть ее красавицей, — кипятился один, — если у нее один глаз меньше другого.
Его собеседник с достоинством возражал:
— Что вы! У нее один глаз значительно больше другого!
№ 11
Он выбрал худший жребий
Иван Сергеевич Тургенев приехал в маленький немецкий курортный город, чтобы отдохнуть, подлечиться и поработать над новым романом.
Местные обыватели: лавочники, отставные офицеры, домовладельцы — целый день толпились под окнами писателя, глазели на «руссише шрифтштеллер Тюргенефф», как на какого-нибудь слона из зоопарка.
На следующий день пожаловал сам бургомистр. Ему тоже хотелось посмотреть на знаменитого приезжего.
— Долго ли господин Тургенев намерен пробыть в нашем городе? — спросил бургомистр.
— Один день, семнадцать часов, четыре минуты, восемь секунд.
— Как вы можете знать так точно? — искренне изумился бургомистр.
Тургенев сделал таинственную мину.
— Вы, верно, слышали об ужасных русских нигилистах, которые делают бомбы и бросают их в царя и других важных персон. Я один из них. Я был арестован, судим. Царь приговорил меня на выбор: либо к двадцати годам каторги в Сибири, либо к четырем дням жизни в вашем городе. Я выбрал последнее и горько о том сожалею!
Вот бы обрадовался Гоголь
Очень жаль, что Николай Васильевич Гоголь не смог присутствовать на представлении своей комедии «Ревизор» 14 апреля 1860 года в городе Петербурге.
Спектакль этот имел невероятный, совершенно особенный успех. Публика вызывала исполнителей несчетное количество раз и восторженно выкрикивала их имена. Вот как раз этим именам и обрадовался бы великий автор «Ревизора».
Дело в том, что в спектакле этом были заняты самые знаменитые литераторы России.
Городничего играл прозаик Писемский. Почтмейстера Шпекина — Федор Михайлович Достоевский. Хлестакова — поэт Вейнберг. И даже в самых малых ролях были заняты писатели. Загримированные купцами, на сцене появились: Григорович, драматург Островский, поэт Майков, критик Дружинин, издатель и журналист Краевский, сатирический поэт и переводчик Курочкин и Иван Сергеевич Тургенев.
Вот это была немая сцена!
Замечательная статуя
Однажды Иван Сергеевич Тургенев посетил богатый московский дом, где в этот вечер собрались литераторы. Друг Тургенева Григорович переводил его от одной группы к другой, зорко следя, чтобы на этом пути не попадались враждебные Тургеневу люди.
И вдруг прямо перед Тургеневым возник некий мрачный петербургский писатель, особенно неприятный Ивану Сергеевичу. Мрачный петербуржец демонстративно отвернулся, чтобы не здороваться с Тургеневым.
Растерявшийся Григорович взял Тургенева под руку и подтолкнул его к дверям.