— Нет? Тогда объясни классу, почему она не растворится.
— Потому, — ответил ученик, — что если бы она растворилась, вы не опустили бы ее в стакан.
— Я изобрел поразительное лекарство, — хвастался друзьям один химик, — такого еще не бывало.
— Теперь тебе остается только изобрести болезнь, от которой оно помогает.
№ 10
Острое бритье
О том, что высказывания Лермонтова были необычайно остры, есть много свидетельств. Одно из них довольно своеобразно.
Юнкера, однокашники будущего великого поэта, полагая, что чем чаще брить бороду, тем быстрее она появится, без всякой меры увлекались бритьем. Едва завидя солдата Байкова, приставленного к ним для этого, они наперебой кричали ему «Брей!», немало не считаясь с местом, где это происходило.
Однажды, окруженный целой толпой безусых юнкеров, совсем отчаявшийся Байков увидел, как из класса выходит Михаил Юрьевич.
— Завидую я г-ну Лермонтову, — грустно вздохнул Байков. — Он без всякой бритвы бреет почище меня, а вы от его бритья разбегаетесь во все стороны.
Репетиция
У профессоров Московского университета Лермонтов слыл дерзким и непочтительным юношей. За полтора года учения у него вышло несколько историй с преподавателями. Вот одна из них.
Перед рождественскими праздниками профессора делали репетиции, то есть проверяли знания своих студентов. Лермонтов отвечал профессору словесности Победоносцеву. Прослушав несколько минут, спесивый профессор с возмущением перебил Лермонтова:
— Откуда вы все это почерпнули, милостивый государь? Не станете же вы утверждать, что это говорил я?
— О нет, господин профессор, — горячо откликнулся Лермонтов. — Вы ничего такого не говорили.
— Я рад, что по крайней мере вы искренни, — снисходительно заметил Победоносцев. — Может быть, вы потрудитесь еще объяснить, почему я этого не говорил?
— Если вам угодно, г-н профессор. Книга, в которой изложены эти сведения, вышла десять лет назад, а это для вас слишком ново.
Детские шалости
Лермонтов был довольно силен и, учась в школе гвардейских подпрапорщиков, любил состязаться с юнкером Карачинским, который славился тем, что мог сгибать гривенники.
Директор школы генерал Шлипенбах, войдя неожиданно в комнату во время одного из споров Лермонтова с Карачинским, велел отдать обоих под арест на целые сутки. На следующий день юнкера пристали к Лермонтову и Карачинскому:
— В чем дело?
— А что вам сказал Шлипенбах?
— Он заявил, что вы вели себя как малые дети.
— В самом деле, господа, — отпарировал Лермонтов, — мы шалили как малые дети — вязали узлы из железных шомполов.
Маскарадные прорицания
В московском благородном собрании на маскарад по случаю нового 1834 года Лермонтов появился в костюме прорицателя-чародея. Мантия его светилась звездами, а в руках он держал огромную книгу в черно-белом полосатом переплете. Первые страницы книги были испещрены колдовскими письменами, к которым с благоговейным трепетом присматривались маскарадные гости — им было невдомек, что это китайские буквы, срисованные Лермонтовым с чайного ящика.
Прорицатель охотно раздавал «судьбы» — кому достались две, а кому и четыре строчки, тут же мгновенно им сочиненные. Найдя в этих предсказаниях мало для себя лестного, гости обиделись.
Однако много лет спустя, когда готовилось к изданию полное собрание сочинений поэта, они направили свои «судьбы» издателям с просьбой их напечатать, подчеркивая, что стихи были написаны специально для них.
На что Шан-Гирей, друг Михаила Юрьевича, ответил:
— Именно потому, что Лермонтов сочинил эти стихи специально для вас, он не стал бы помещать их рядом с другими своими произведениями.
1965
№ 1
Отметить вместе с Весёлым Архивариусом Новый год пришли архивная мышка Нюша, архивная кошка Маша и Митя Мохов, известный коллекционер. Когда все уселись за стол, Архивариус произнес речь.
М Е Н Ю
Друзья! Размышляя о новогоднем угощении, я по привычке навел справки в архивах. Сначала мне попалось меню завтрака екатерининского вельможи.