Однажды путешествующий купец был принят королем, долго беседовал с ним и, получив от Генриха крупную сумму на покупку для французского двора скакунов в Аравии, отбыл.
Шут тотчас же записал имя короля в свою толстую книгу.
— Почему ты записал меня в книгу? — спросил Генрих.
— Вряд ли было мудро отдать деньги человеку, которого, по всей вероятности, больше никогда не увидишь!
— Ну, а если все-таки…
— Тогда я вычеркну твое имя — и впишу его!
Рисунки М. Беломлинского
№ 4
О Твёрдости убеждений
Плохо, когда человек беспринципен, а уж если принципов и твердых убеждений нет у литературного критика, это совсем никуда не годится.
Писательница Авдотья Яковлевна Панаева ославила в своих воспоминаниях одного такого критика.
На одном литературном вечере он в отсутствие Некрасова поддержал Тургенева, который спорил с Некрасовым, а на другом, где был Некрасов, но отсутствовал Тургенев, принял сторону Некрасова.
— Как же так, Павел Васильевич, — спросила Панаева, — два человека высказывают противоположные мнения и оба, по-вашему, правы!
Критик помолчал, подумал, вздохнул и сказал:
— И ты права!
О музыкальной грамоте
Известного музыканта нашего времени Луиса Армстронга, благодаря редкой его одаренности, смолоду приглашали в лучшие джазовые коллективы. Но музыкальной грамоты он не знал.
Как-то после концерта к Армстронгу подошел дирижер и сердито спросил:
— Луис, с чего это ты трубил во всю мочь в том месте, где в нотах написано «ПП», «пианиссимо», то есть «как можно тише»?
— Вот как, а я думал, что «ПП» означает: «Пожалуйста, погромче», — ответил огорченный Армстронг.
№ 5
Джентльмен и леди
В 1931 году я был учителем рисования в детском городке Центрального парка культуры.
В просторной комнате дети рисовали, лепили из пластилина и глины, делали маски из папье-маше.
Однажды (кажется, в июле) к нам пришел высокий старик, в сером пиджаке и в гольфах, и с ним представительная дама.
Старик приостановился у двери, слегка откинув голову назад, отчего седая его борода взлетела кверху.
Оглядев комнату, он быстро подошел к столу, за которым занимались дети. Старик с интересом рассматривал рисунки детей. Затем уселся рядом с ними, попросил чистый лист бумаги и нарисовал несколько фигурок, вроде пляшущих человечков из рассказа Конан-Дойля.
— Это вершина моих возможностей, — сказал он, улыбаясь.
Тут он увидел на шкафу большую, сделанную из папье-маше карикатурную голову Муссолини.
— Вот так встреча! — воскликнул старик. — Я давно хотел близко повидать этого синьора.
Он снял со шкафа картонную голову и вдруг нахлобучил ее на себя.
Дети хохотали. Хохотал и старик.
— Хоть минуту, — сказал он, — эта пустая голова была заполнена мозгами.
— Ну, не стыдно ли седому человеку так ребячиться, — усмехнулась респектабельная дама.
— Как знать, как знать, — ответил старик. — Леди, вероятно, забыла, что когда я имел честь с ней познакомиться, седой человек был рыжим.
Через несколько дней великий английский драматург Бернард Шоу праздновал свое семидесятипятилетие. В Москве. В кругу советских писателей. На празднике присутствовала сопровождающая Шоу в его поездке в СССР миллионерша леди Астор.
Иосиф Игин
№ 6
Рисунки В. Стацинского
Толстосумы и живопись
— Не угодно ли осмотреть картины? — спросил продавец у миллионера, приобретающего картины.
— Зачем? — удивился покупатель. — Я же не осматриваю шахты, прежде чем купить акции!
Как известно, богачи покупают картины, чтобы потом хвастаться «своим» шедевром. При этом они, как правило, ничего не смыслят в живописи и нередко попадаются на удочку мошенников, подсовывающих им подделки.