- Мы поднимемся по канатной дороге, это абсолютно безопасно, котик, - уговаривая мужа, Антонина ласково прикоснулась к его руке.
Сергей Антонович испуганно дернулся, будто его ужалила ядовитая змея, умоляюще произнес:
- Почему бы тебе самой не отправиться в эти проклятые горы?
- Не будь ребенком, милый. Неужели ты отпустишь меня одну?
Ворсин чуть не брякнул «С большим удовольствием», но вовремя прикусил язык. Антонина в таких случаях хваталась за сердце и безудержно рыдала, размазывая тушь по жирным щекам. От жалости к самой себе у нее поднималось давление. Выпив валокордина, Тоня укладывалась в постель и трагическим голосом просила принести минеральной воды или положить на лоб холодный компресс. Ближе к вечеру Сергей Антонович в полной мере проникался раскаянием, просил у жены прощения и супруги мирились. В молодости Ворсин по глупости ругался с Антониной чуть ли не каждую неделю, расплачиваясь безнадежно испорченным настроением и походами по аптекам. С годами он остепенился, охотно соглашался с женой, дабы не утрачивать собственные нервные клетки.
Тоня все же уговорила его отправиться на Ай-Петри, соблазнив вином и шашлыками. Мол, Рувим Романович заявил, что такого добра там навалом. В Мисхор, где находилась нижняя станция канатной дороги, они добирались на автобусе. По пути Рувим Романович заливался соловьем. Этот хлыщ Ворсину сразу не понравился. Худой, рыжий, с огромными базедовыми глазами, он нервно размахивал руками, брызгая слюной в лицо собеседнику. Судя по всему, гид питал страсть к упитанным женщинам, он плотоядно пялился на Антонину, не обращая внимания на остальных дам. Как заметил Ворсин, в горы отправились леди исключительно бальзаковского возраста. Кроме Сергея Антоновича, в группу затесался древний, но на удивление юркий старичок, который сидел в автобусе позади него и всю дорогу рассказывал соседке, что две культуры - азиатская и европейская - рано или поздно смешаются и в результате получится новое сообщество. Иисус Христос и Аллах воплотятся в одном лице. Ворсина подмывало спросить, куда подевают Будду, но он решил промолчать.
- Высота Ай-Петри составляет тысячу двести тридцать один метр, - вдохновенно разглагольствовал Рувим Романович. - Вершина горы представляет собой огромный коралловый риф. Зубцы, которые мы сегодня увидим, образовались в результате выветривания.
Вагончик канатной дороги оказался не таким уж и маленьким, в него вмещалось больше двадцати человек, имелись четыре сидячих места. Сергей Антонович не опростоволосился, ловко растолкав растерявшихся женщин, угнездился на одно из них. Антонина, отгородив его своим массивным телом от остальных женщин, ласково шепнула:
- Только в окно не смотри.
Предупреждение излишнее. Как только вагончик, мягко качнувшись, поплыл по воздуху, Ворсин вперил взгляд в пластиковый пол и не поднимал голову до тех пор, пока сопровождающая их «бортпроводница» не попросила выйти. Оказалось, что они прибыли на промежуточную станцию «Сосновый бор», от которой начинался новый подъем на головокружительную высоту к грозным зубцам Ай-Петри. Вагончик, в который они перешли, был точной копией первого, но поскольку Сергей Антонович не предполагал, что его восхождение на Голгофу будет состоять из двух этапов, то припоздал, все сидения оказались заняты.
Ворсин обречено прижался спиной к железной стене вагона, пытаясь справиться с подступающей дурнотой: острый запах всевозможных женских духов, минуя легкие, проникал прямо в мозг. Он прижался лицом к форточке, жадно вдыхая напоенный ароматами горных трав воздух, отчаянно боролся с животным страхом, переполнявшим все его естество. Он понимал, что стальная коробка прикреплена к тросу надежно и все же никак не мог избавиться от липкого ужаса: ему казалось, что вагончик вот-вот оторвется и ударится о камни. Прислушиваясь к женщинам, которые изумленно вскрикивали, восхищаясь приютившимися на выступах скал соснами, Ворсин проникся отвращением к этим дурам, не понимающим, что они в любую минуту могут разбиться в лепешку. Антонина что-то шептала на ухо наклонившемуся к ней Рувиму Романовичу, а тот самодовольно зажмурился и начал все плотнее прижиматься к собеседнице. Ворсин задохнулся от острой ненависти к супруге. В этот момент в его голове промелькнула какая-то важная мысль, которая, взмахнув крылом, тут же исчезла, оставив в душе недоумение и досаду.
Вскоре вагончик резко замедлил ход, ударившись о боковое ограждение, остановился. Их путешествие благополучно закончилось. Миновав мрачный коридор станции, Ворсин оказался на залитой пронзительно-ярким солнцем бетонной площадке. На горе дул свежий прохладный ветер, пока женщины натягивали на себя ветровки и кофточки, Рувим Романович вкратце изложил дальнейшую программу.