Обвинительный (частноисковый) процесс был атрибутом рабовладельческих и раннефеодальных государств (Древнего Рима, Империи Карла Великого, Великого княжества Литовского и т. д.). Такая форма уголовного судопроизводства прослеживается и в законодательстве Киевской Руси (см., например, различные редакции Русской Правды), впоследствии – Великого княжества Московского (к примеру, в судебниках Ивана III 1495 г.), а затем Московского государства (см., судебники Ивана Грозного 1550 г.).
Частноисковый процесс характеризовался пассивным участием государства в осуществлении обвинительной функции. Так, уголовное дело возбуждалось по жалобе потерпевшего, который самостоятельно должен был собирать доказательства и представлять их суду. От его волеизъявления зависело как существование самого судопроизводства, так и во многом его исход. Судебное разбирательство было гласным (открытым) и заключалось в разрешении правового спора между обвинителем (потерпевшим) и обвиняемым. При этом в качестве судьи мог выступать сам феодал.
Система доказательств представляла собой совокупность «очистительных» присяг (клятв), ордалий и судебных поединков. Так, свидетели давали клятву о правдивости своих показаний, после чего сказанное ими могло быть принято к сведению без дополнительной проверки. Ордалия (божий суд) состояла в пытке обвиняемого (огнем, железом, водой и т. д.). При этом выдержавший испытание считался невиновным и освобождался от ответственности. В подтверждение своих доводов ордалии мог подвергнуться и потерпевший. Судебный поединок заключался в физической борьбе обвинителя с обвиняемым, результаты которой предрешали исход уголовного дела. Если сильнее оказывался потерпевший, то обвиняемый подвергался наказанию, а если наоборот – освобождался от ответственности.
В настоящее время частноисковый процесс отошел в прошлое и является предметом исследований в области истории права и государства. Однако отдельные элементы этого типа встречаются и в некоторых современных формах уголовного судопроизводства. Например, УПК РФ предусматривает так называемое частное уголовное преследование (ч. 2 ст. 20), характеризующееся возбуждением уголовного дела не иначе как по заявлению потерпевшего и возложением на него бремени доказывания.
Розыскной ( инквизиционный – от лат. inquisition, т. е. расследование) процесс был распространен при более поздних формах феодализма, а свое наиболее широкое распространение получил в период абсолютизма (Священная римская империя, Испанское королевство, Речь Посполитая и т. д.). Инквизиционную направленность имело и уголовное судопроизводство Российской империи до буржуазных преобразований Александра II (см., например, Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 г.).
Розыскной процесс характеризовался полным или почти полным лишением обвиняемого прав и возможности состязаться со стороной обвинения. Поэтому из участника уголовного судопроизводства обвиняемый как бы превращался в «объект уголовного преследования», даже не всегда зная, что именно инкриминируется ему в вину. Существенной особенностью инквизиционной модели уголовно-процессуальной деятельности являлась презумпция виновности, что обусловливало лишение обвиняемого и многих общегражданских прав.
В отличие от частноискового в розыскном процессе доминирующим являлось публичное начало, но с сильным перекосом в сторону обвинения. Так, уголовные дела возбуждались независимо от волеизъявления потерпевшего. При этом поводом для начала уголовного преследования вполне мог послужить анонимный донос.
Для розыскного уголовного процесса было характерно сращивание функции обвинения и разрешения уголовного дела. Поэтому судья мог одновременно выполнять обязанности следователя, а иногда и прокурора. Предварительное расследование и судебное разбирательство были тайными, негласными. Уголовное дело разрешалось не на основании непосредственного исследования доказательств, а путем изучения письменных материалов.
При инквизиционном типе уголовного судопроизводства активно использовалась теория формальных доказательств, выражающаяся в их заранее установленной силе, в заранее определенном преобладании одних доказательств над другими (подробнее см. главы 3, 7). Важнейшим доказательством – «царицей доказательств» – считалось собственное признание обвиняемым своей вины, которое нередко получалось посредством пыток или иного воздействия на личность.