— Павел, а можно дверь закрыть?
— Не желательно, но можно.
Я, в недоумении, пожал плечами, но протиснувшись мимо сидящей у входа в кабинет Марго, закрыл дверь и провернул задвижку замка на два оборота. Возможно, что женщина хотела поделится со мной конфиденциальной информацией и не хотела, чтобы случайные свидетели нас услышали. Сегодня, как в прочим и обычно, в нашем подвале было тихо — старшина с утра куда то уехал, рота ППС появлялась в своей комнате часа в четыре пополудни, в Ленинскую комнату с девяти часов утра и до половину пятого вечера, обычно, никто не заходил.
— И что ты хотела мне… — я повернулся от двери и слова замерзли у меня во глотке.
Моя подозреваемая, составив на тумбочку стакан с парящим чаем и тарелку с бутербродами, сидела на столике, спустив свою спортивную кофту на пояс. Оказывается, что под кофтой у Риты ничего не было. Небольшая, чуть подвисшая грудь, мягкий живот, свежевымытая (не зря плескалась в туалете так долго), но бледная кожа, женщина была не в моем вкусе, но еще вполне интересной.
— И что это мы задумали, Маргарита Михайловна? — я положил руку на ручку замка: — В СИЗО научили какой-то зэковской провокации? Типа, смотрите люди добрые, меня опер изнасиловал в кабинете?
— Паша, успокойся. — Рита смотрела мне прямо в глаза и говорила твердо и решительно: — Просто я не хочу на зону. Ты тогда все правильно сказал, если я через пять лет выйду, то не будет у меня ни котенка, ни ребенка, буду я уже старой. Мне девчонки сказали, что если я забеременею, то меня выпустят рожать… Ко мне там один цирик подкатывает, но он мне не нравится, не хочу, чтобы ребенок был на него похож. А у тебя глаза красивые…
— Врут тебе все, Рита, ваши бабы. Не знаю почему, но врут. Никто тебя в связи с беременностью не выпустит, рожать на зоне будешь, только пайка, усиленная будет. Если не веришь, могу «Исправительно — трудовой кодекс» дать почитать, вон у меня на сейфе юридическая литература лежит. Врать не буду, пока ребенку три года не исполнится, будешь отдельно сидеть, с такими же мамочками, ну а потом, если срок отсиживать еще большой остался, то ребенка забирают, а мамашу в общую зону отправляют, но тебя, скорее всего, выпустят условно-досрочно. Давай так сделаем. Ты сейчас спокойно кушаешь и чай допиваешь, потом идешь к следователю своему, а потом снова ко мне вернешься. И мы с тобой поговорим. Я тебе обещаю, что-нибудь придумаю. Не сядешь ты на пять лет, по мне так, достаточно того срока, что ты уже в изоляторе отсидела.
Маргарита Михайловна появилась в моем кабинете через два часа. Она пришла сама, без сопровождения, не спрашивая разрешения, плюхнулась на стул для посетителей. Женщина, казалось, находилась в состоянии полнейшей прострации, смотря куда то, вовнутрь себя. Двумя руками Рита прижимала к животу пару несколько мятых листов бумаги.
— Маргарита, что с тобой? Маргарита?!
Лицо подследственной вздрогнули и она, вынырнув из неведомых глубин, молча уставилась на меня.
Не дождавшись ответа, я усилием вытянул бумаги, осторожно разжав судорожно сжатые пальцы Маргариты.
— И что у тебя случилось? — я углубился в чтение. Предварительная договоренность на оформление этих бумаг со следователем была, но я никогда их не видел и теперь не торопясь, вчитывался в сухие, казенные строки процессуальных документов, резко меняющих жизнь одной непутевой гражданки.
— И чем ты не довольна? — бумаги легли на стол, Рита судорожно схватила их и вновь прижала к себе.
— Паша, объясни мне, что там написано. Мне следователь объясняла, но я ничего не поняла, что тут написано.
— Рита, тут написано, что твое преступное деяние переквалифицировано с статьи части второй статьи сто сорок пять уголовного кодекса, через статью семнадцать, то есть соучастие в грабеже, совершенного группой лиц по предварительному сговору на часть первую статьи двести восемь уголовного кодекса, то есть скупка краденного. А так как максимальное наказание за твое преступление уменьшилось с семи лет лишения свободы до исправительных работ сроком в шесть месяцев, то и предварительное заключение тебе поменяли на обязательство являться по вызову следователя. Теперь поняла?
— Ты хочешь сказать, что меня выпустили?
— Да, ты можешь идти домой. И если ничего не сорвется, то тебя освободят от наказания в зале суда, взяв в зачет срок, что ты отсидела в СИЗО.
— А что, все еще может сорваться?! — Маргарита от заторможенности впала в состояние, близкое к панике.
— Может. Маловероятно, но может. Прокурор может воспротивится. Судья может, в теории, отправить дело на доследование. Но это очень маловероятно, считай один процент.