Следующее утро.
— Громов, чем сегодня планируешь заниматься? — начальник «угла» уставился на меня подозрительным взглядом.
— С утра, в соответствии с вашим указанием, еду в Дорожную прокуратуру, а там как пойдет…
— В каком смысле — как пойдет?
— Ну, я не знаю, вдруг меня задерживать будут? Как в таких условиях можно что-то планировать?
— Не болтай! — майор сплюнул через плечо и постучал по поверхности стола: — Сегодня не задержат, так что давай, планируй.
— У меня указание из «области» пришло по выявлению СТО на территорию района и отработки их на причастность к кражам и угонам.
— На раскрытие что?
— Сегодня ничего, товарищ майор.
— Смотрите, сами в пятницу начнете ныть, чтобы вам в выходные дали отдохнуть…
Вот такая наша действительность. В стране шестой год шагает перестройка и гласность, строится новая, демократичная Россия, а если по одному раскрытию в день уголовный розыск не дает, то хрен уйдешь на выходные. Правда, личный состав отвечает тихим саботажем, появившись на утренний развод, после чего, рассосавшись партизанскими тропами, исчезает из поля зрения начальства с концами. Но, чтобы уехать в пятницу за город, до утра понедельника — о таком даже подумать никто не смеет, это кощунство и потрясение основ.
— Что, Светлана Григорьевна — я поднял взгляд от страниц уголовного дела, лежащего передо мной: — Решили прогнуться и в суд вот это фуфло отправить?
— Что вы предлагаете делать? — следователь прокуратуры достала из ящика стола длинную пачку импортных сигарет и нервно закурила: — Я и так тянула до самого последнего момента, продлялась, пока шеф позволял. Но теперь все, мне дали указание дело направлять в суд.
— Ну, так то да, с другой стороны. А не боитесь, когда из суда дело вернут на доследование, то вас саму накажут?
— Не боюсь. Я сразу договаривалась, когда дело брала, что мне максимум будет выговор, который снимут через неделю.
— То есть, в суде, я могу себя не сдерживать?
— Можешь.
— Я вас понял, Светлана Григорьевна, спасибо. А не подскажете, когда Беляева рожает?
— Да, может быть сейчас и рожает. Во всяком случае, по срокам сегодня-завтра.
— Спасибо. Покажите, где расписаться, что я с делом ознакомился?
Распрощавшись со следователем прокуратуры, уже вполне дружески, я вышел на улицу. До заседания суда оставалось около месяца и мне, обязательно, надо за этот срок скомпрометировать все доказательства по уголовному делу. Саму Белову я трогать не буду, пусть спокойно рожает — если ребенок родиться здоровым, это будет лучшим доказательством отсутствия тяжких последствий вменяемых мне действий. Гинеколог — Яков Леонидович, что на непонятных основаниях, несколько месяцев снабжал Белову справками о тяжелом ходе беременности, уже у меня на крючке с того момента, когда за деньги выдал, подосланной мной, Маргарите Михайловне справку о наличии у нее беременности сроком 6–8 недель.
Правда, эта писулька вошла в противоречие со справкой, полученной Маргаритой в тот же день, в женской консультации по месту прописки, в которой тамошние специалисты уверяли, что у Маргариты Михайловны признаки беременности отсутствуют. Пожалуй, с доктором надо заканчивать и начинать заниматься другими фигурантами. Звонок в службу «ноль девять» обогатил мой ежедневник номером телефона женской консультации по улице имени Лысого красного бандита, а звонок в регистратуру медицинского заведения подарил надежду увидеться с загадочным доктором еще до обеда — я, как раз, успевал к концу приема.
В коридоре женской консультации я смотрелся диковато — женщины, пребывающие в различной степени беременности не сводили с меня испытывающих глаз. Наконец, ближе к тринадцати часам, из кабинета с табличкой «Врач гинеколог первой категории Давидович Я. Л.» выпорхнула нимфа лет восемнадцати, в белом коротком платье, больше женщин перед кабинетом не было. Я коротко стукнул и вошел в кабинет.
Доктор, брюнетистый мужчина лет сорока, что-то писал в толстой карточке, у окна перебирала какие-то бумаги молодая женщина, также облаченная в белый халат.
— Прием закончен! — доктор поднял голову от бумаг: — Гхм…молодой человек.