Дверь внезапно распахнулась, на пороге стояла яростная и красная от злости женщина, но в глазах ее плескался страх.
— Ты знаешь, что с тобой мой Славик сделает? Он…
— Заткнись. Если ты считаешь, что он со мной что-то сделает, то ты дура и нам с тобой не, о чем разговаривать. А я хотел тебе помочь. Давай, до завтра, в институте увидимся.
Меня окликнули уже на третьей ступеньку ведущей вниз.
— Подождите. Не уходите.
Я повернулся к женщине, по щеке которой текла одинокая слезинка.
— На кухню пройду? Не в подъезде же беседовать.
Когда я протопал на просторную кухню, присущую домам новых серий, не снимая кроссовок, Люсю перекосило.
— Вас разуваться в милиции не учат?
— Люся, нам разуваться запрещено. Представь, ты мне сейчас чаю нальешь, а, когда я за печенькой потянусь, ты меня сзади попытаешься сковородой ударить. Или твой Славик сюда заявиться с криком: «Так вот чей ребенок!» и на меня бросится…Мне что, прикажешь, с вами босиком воевать?
— Ну и хам вы!
— Люся, я же пошутил, ни на кого из присутствующих не намекая. А насчет чая намекаю, причем открытым текстом.
Когда девушка поставила передо мной стакан с чаем, я отпил большой глоток, встал и низко поклонился:
— Спасибо тебе, добрая девочка.
— Послушайте, а вы точно из милиции?
— Точно, точно. Можете в мой РОВД позвонить. Я просто человек очень веселый. Ну, ладно, давайте поговорим, как вам отделаться легким испугом в этой очень паршивой ситуации. Готова слушать или еще угрозами друг в друга покидаемся?
Дождавшись Люсиного кивка, я продолжил:
— Я правильно понимаю, что ты сейчас медленно движешься к статусу матери — одиночки?
В глазах у крашеной дамочки застыло искреннее недоумение.
— Слава — отец ребенка, как я понимаю, ребенка признавать не хочет, денег тебе не дает, иногда только приезжает к тебе заняться сексом. Все правильно?
Люся густо покраснела, опустила глаза и коротко кивнула.
— Ты знаешь, что по суду признать отцом ребенка можно только добровольно или по факту совместного проживания и занятия совместным хозяйством?
Будущая мать растерянно пожала плечами.
— Когда Сережа перестал вести с тобой совместное хозяйство и стал его вести с Таней? Я тебе напомню — восьмого марта. А срок у тебя… Людмила, ты можешь в своем институте сколько угодно рассказывать, про Серегу — подлеца, что бросил тебя с животом, но врачей не обманешь, сроки не сходятся. Но, я уверен, если обойти твой подъезд, и соседние, то найдется несколько человек, что подтвердят, что как раз в период возможной беременности у тебя ночевал один молодой человек бандитской наружности.
— Он не бандит! — вскинулась Люся в защиту дроли.
— Он, Людмила, может быть начинающий, но бандит. И рано или поздно сядет, причем сядет надолго или его убьют. Но, прежде чем сесть или умереть, он может сделать доброе дело — признать, что он отец твоего ребенка и женится на тебе. Но для этого тебе надо приложить определенное усилие — дать показания на Славу.
Глава 20
Неэтичное поведение
— Вам надо доктору показаться. Вы, наверное, давно в отпуске не были и устали. Вы идите домой, а завтра мы с вами встретимся и я напишу все, что вы хотите. Я очень, очень устала, но вот завтра… — Людмила, разговаривая со мной таким тоном, как будто я вернулся в старшую группу детского сада, осторожно вышла из кухни и замерла в нерешительности, не зная, куда бежать, спасаясь от явного психа — в подъезд, стучать в соседские двери, или запереться в ванной комнате.
— Вы успокойтесь, я может быть и псих, но не буйный. Кстати, знаете, что нам в институте, на «судебной медицине» рассказывали? Псих, в отличии от нормального человека, себя никогда психом не признает. А я признаю себя психом, значит я нормальный. Уловили мою мысль?
— Да. — Людмила часто закивала головой и сделала шажок в сторону ванной: — Определенно, уловила. Очень глубокая мысль.
— Да ничего вы не уловили. Ладно, хотите стоять в коридоре — стойте, главное слушайте. Вы даете показания на Славу, рассказываете все, как было. Слава будет в ярости — ему, за его художества, грозят лет семь в колонии. Он начинает вам угрожать. Вы придется спрятаться на пару дней, если надо, я вам помогу. Слава будет в отчаянии — он же не сможет вас найти. Наконец, вы, через посредников, например, меня или его адвоката, телефоном которого я с вами готов поделится, сообщаете Славе, что готовы изменить показания, в обмен на его руку и сердце, ну, или хотя бы сердце. Как считаете, что он выберет — с одной стороны семь лет зоны, а с другой — милая женщина с симпатичным сыночком. Он будет приходить со стрелок и приносить деньги, а вы ему — жарить котлеты и протирать пистолет маслом. Насчет пистолета я вас могу научить, поверьте, если вы Славе почистите пистолет, он будет настолько шокирован, что потащит вас в кровать тут же, чтобы выразить свое восхищение.