Они ведь не сказали друг другу, что расстаются, но ведь не было никакой нужды говорить ему что-либо после того, как она узнала, что он женат. Их отношения прекратились в его голове, потому что он лгал ей, лгал своей жене. Но если бы она знала Бена так хорошо, как сама думала, он бы извинился, попытался ее вернуть. Он все еще считал ее своей девушкой и, если бы знал, что она с другим, сошел бы с ума. Ей бы даже хотелось позвонить ему прямо сейчас и рассказать, чем она занимается.
И рассмеяться.
— Больше, — прошептала она, когда Крис слегка укусил ее сосок.
— Больше чего?
— Больше тебя, — ответила она, скользя ладонями от его шеи к спине и задержавшись там. Его кожа тут была такой мягкой, такой приятной на ощупь, такой гладкой. — Больше этого. — Она поднялась навстречу ему.
— Ты умоляешь меня о сексе?
— Еще нет. А должна?
— Стоит попробовать. Может, сработает.
— Еще ни один парень не просил меня об этом.
— Ну, вероятно, я знаю, что оно того стоит.
— А ты ведь нахал, Крис. Как я могла не знать этого о тебе?
— Нахал?
Она улыбнулась.
Он приподнялся и, опустившись на колени возле ее бедер, расстегнул джинсы. Он спустил их и свои черные боксеры. Рукой он погладил ее.
— Хорошо, — сказала она бездыханно. — Ты чертовски нахален. — Когда он стал натягивать джинсы, дразня ее, она потянулась и схватила его за запястья.
— Не надо, — попросила девушка. Он ничего не ответил, просто взглянул на нее. — Не надо, пожалуйста? Пожалуйста-пожалуйста?
— А у тебя неплохо получается просить.
— Сколько еще мне придется умолять тебя раздеться?
— А разве я не раздет?
— Не полностью.
— Ну, тогда вполне очевидно, что тебе придется просить еще. — Крис обхватил руками ее обнаженные груди, слегка сжимая и поглаживая их. — Нет?
Она просто не могла поверить. И это Крис Стеффенсен? Тот Крис, у которого едва хватило мужества поцеловать ее, после того, как они хорошенько напились в ту самую ночь? Тот Крис, который едва разговаривал со своими близкими друзьями и никогда не говорил больше, чем следовало? Он ходил по коридорам, его лицо наполовину скрывали длинные светлые волосы, он не разговаривал ни с кем в классе, никогда никому не мешал и выражал себя только в драках, когда Дилану нужна была помощь. Как этот застенчивый, тихий, впечатлительный подросток превратился в этого сильного, уверенного в себе, красивого мужчину? Десять лет хорошо обошлись с Крисом. Она могла бы привыкнуть быть с таким человеком, как он.
— Пожалуйста, сними одежду, — сказала она. — Всю. Я хочу увидеть твое тело, потому что если остальная его часть так же прекрасна, как и все, что я уже видела, то буду самой счастливой женщиной на свете сегодня. А я никогда не была самой счастливой женщиной на свете, и, мне кажется, после двух прошедших дней я это заслужила. А если и не заслужила, все равно этого хочу. И еще… если твой член чертовски сексуален, то я хочу чувствовать его на мне и во мне. И если я этого не заслужила, просто скажи.
— Скажу.
— Ты не нахален, ты высокомерен.
— Почему мой член не у тебя во рту? Могу поклясться, время сосать.
— Который час? — спросила она.
Он посмотрел на часы над печью.
— Десять часов четырнадцать минут.
— Время сосать прошло, — сказала она. — Прости мне мое опоздание.
— Действия лучше слов.
Джоуи ничего не ответила. Это было самым сексуальным из всего, что делал мужчина когда-либо в ее жизни — стянул трусы, чтобы показать свой член, после того, как она сделала замечание по поводу него. Сексуальный и самодовольный, и обжигающий. Он не сказал ни слова. Ему это было не нужно. Он был достаточно большим, чтобы вдохновить ее, и он это знал. Тихий Крис. Застенчивый Крис. Сладкий, чувственный Крис. Неужели в нем всегда это было? Если бы она заметила в нем все это раньше, то, наверное, он бы мог стать ее первым парнем, а не первым поцелуем.
— Хочешь лечь? — спросила она.
Он покачал головой.
— Нет?
— Разве твоя подруга не сказала, что лучший способ забыть парня — это оказаться под другим?
— Не думаю, что она имела в виду именно это.