— Да, именно так мне и говорили. Но не стоит впечатляться. Эти рамки делает мой друг, а не я. Но я занимался установкой.
— У тебя хорошо получились уголки.
Он засмеялся.
— Нет, я имею в виду, я сделал кровать.
— Ты… вырезал кровать?
— Здесь вокруг столько деревьев. Их можно использовать.
— Ты сделал кровать своими руками?
— Я сделал кровать своими руками. Впечатлена?
— Да. А ты пытаешься впечатлить меня?
— Не знаю. Это работает?
— Немного. — Это определенно работало. — Слушай, не хочешь выпить чуть позже? Я угощаю.
Кира будет ею гордиться. Предложить Крису выпить спустя два дня после расставания.
— Океюшки.
Она официально вернулась в Орегон. Океюшки. Когда она в последний раз это слышала?
— Но сначала мне нужно закончить спальню.
— Я могу помочь?
— Хочешь помочь?
— Я бы не предложила, если бы не хотела. Что будем делать?
— Красить. Я закончил красить потолок. Теперь надо покрасить стены. Все подготовлено.
— Я умею красить. Я хороша в отделке.
— Ты начнешь отделку, я займусь стенами. Но тебе нужно сначала снять одежду.
— Крис, мы просто, я имею в виду…
— Ты испачкаешь одежду краской, Джо.
— Правильно. Красить. Я… только достану вещи из машины и переоденусь.
— Можешь не спешить. Я пока закончу с вентилятором.
— Ты и вентилятор сам сделал?
— Нет. Но я сделал лестницу и перила. Всё из сосны.
— Ты хорошо работаешь с деревом.
— Ты специально так делаешь? — спросил он.
— Притворимся, что да.
Крис не засмеялся, но, когда он уходил, оставляя ее в ее новой комнате, она заметила, как мужчина улыбается. Ну, не в ее новой комнате, но в комнате, которая будет ее комнатой на время свадьбы. У нее не было каникул пару лет. А после того, что произошло между ней и Беном, она собиралась взять все сразу и не возвращаться на работу до самого дня Благодарения. На самом деле, она очень не хотела возвращаться на работу вообще. Во всяком случае, не туда. Даже если ей придется столкнуться с Беном.
За исключением обещания Кире не делать никаких существенных изменений в жизни в следующие шесть месяцев. Это был хороший совет, очень мудрый. Ей придется вернуться на работу. Конечно. Она была на правильной стороне, а Бен на неправильной. Она не собиралась позволить ему выиграть, бросив все и поджав хвост.
Нет. Стоп. Джоуи отказалась думать о Бене, работе или о чем-либо, пока тащила по деревянной лестнице в свою спальню чемодан и сумку. Забавно — она ждала тихой ночи в домике перед встречей с братом и семьей и своего рассказа о себе и Бене. Ей нужна была одна ночь, чтобы прийти в себя, придумать историю, почему она порвала с ним, да так, чтобы не выглядеть самым ужасным человеком на земле, или самым глупым. Но провести время с Крисом и помочь ему с домом, стало куда лучшим способом собраться с мыслями, чем просто сидеть одной в пустом доме и размышлять над каждой мелочью, которой ей не хватало. Лучше работать, что-то делать, отвлечься, быть занятой. Красить спальню с Крисом было похоже на развлечение.
Она надела старую кофту с длинным рукавом, в которой спала, и скрыла волосы под красной банданой. Когда она вошла в спальню, то увидела, что Крис уже закончил чинить вентилятор и выливал в большое пластиковое ведро краску теплого коричневого оттенка, цвета молочного шоколада. Он насвистывал какую-то мелодию.
— Это «Все извинения»[5]? — спросила она, доставая кисточку из набора на полу.
— Она самая.
— Ты насвистываешь песню «Нирваны», пока работаешь. Знаешь, многие люди насвистывают что-то веселое.
— Значит, тогда «Коробка в форме сердца»?
Она указала на него кисточкой.
— Ты полностью изменился, но ты не совсем изменился.
— То же самое могу сказать о тебе, — сказал он, глядя на нее краем глаза. Она была на девяносто процентов уверена, что мужчина наблюдал за ней. Хорошо. Она наблюдала за ним с тех пор, как вошла в дверь.
Он передал ей лоток с краской. Она окунула в него кисточку, промокнула и покрыла стену у дверного проема глянцевой полоской цвета теплого мокко.
— Подожди, не ту стену, — сказал Крис, казалось, он запаниковал.
Джоуи тяжело вздохнула и повернулась.
— Что? Прости. Я…
Он улыбнулся. Широко.
— Ну ты и придурок, — сказала она. Джо погрозила ему кисточкой, и он увернулся.
— Я не прошу прощения, но хотел бы.
— Я снова собираюсь красить и, если ты еще раз меня так напугаешь, покрашу твою рубашку.
— Но это моя выходная рубашка. Я надевал ее на похороны своего папы.