— Однако ты больше не дерёшься?
— Нет.
— Почему?
Он отворачивается от меня и сжимает челюсть.
— Прости. Это было грубо. Ты не обязан мне говорить.
— Нет, — он качает головой, — всё в порядке, — Эрик глубоко вздыхает и кивает сам себе. — Просто… я не могу продолжать без неё… без них. Хотел бы я быть похожим на Смита, но я просто не могу.
Когда он поднимает голову, и его взгляд устанавливает со мной зрительный контакт, я сажусь немного прямее.
— Мне очень жаль, Эрик. Я, правда, не хочу показаться бесчувственной, но о ком ты говоришь?
— Смит тебе не рассказал?
— Рассказал мне что?
—- Мать твою! Дерьмо! Чёрт! — он проводит пальцами по волосам.
— В чём дело?
— Он будет в бешенстве.
— Эрик, о чём ты?
Он вытаскивает свой телефон и пролистывает что-то в течение минуты, а затем протягивает его мне. Я беру телефон и чуть ли не бросаю его, едва прочитав заголовок.
«Семья погибает в результате несчастного случая.
При неудачном стечении обстоятельств во время вчерашнего шторма семья была убита в своём доме. По оценкам, почти столетний гнилой дуб рухнул от порыва ветра и расколол дом пополам. Как сообщается, семья умерла мгновенно. Имена пока не разглашаются, ближайшие родственники уведомлены. Мы будем держать вас в курсе дальнейших подробностей по мере их появления».
— О, боже мой, — я закрываю рот рукой и роняю телефон Эрика. — О, боже мой!
Эрик склоняется над стойкой, одинокая слезинка скользит по его щеке.
— Она была единственной…
— Это была семья Смита? Почему он не…? Он никогда мне не рассказывал.
Всё начинает складываться — разговоры, которых он избегал, смена тем, которые он не так искусно проработал в наших беседах.
— Эта семья была всем; она была всем, что у меня было.
Я вижу, как взрослый мужчина съёживается. Он буквально падает на пол, и всё его тело сотрясается от каждого вздоха. Я приседаю рядом с ним и не могу справиться со слезами, которые катятся из моих глаз. Это заставляет меня вспомнить смерть моих собственных родителей и как Джей поднимал меня с пола, когда рассказал мне, что произошло.
Положив руку ему на спину, я пытаюсь подбодрить его, но знаю, что это ни хрена не значит. Через несколько долгих минут он встаёт и хватает бутылку из шкафчика. Я, наверное, должна сказать ему, остановиться, но он, по-видимому, всё ещё скорбит.
— Сегодня годовщина. Семь лет, — он делает глоток водки прямо из бутылки.
— Господи, — бормочу я. — Он ничего не сказал мне.
Прямо сейчас я тоже так зла на Смита. Я понимаю, что неприятно вспоминать такие вещи, но было бы неплохо, по крайней мере, бл*дь, знать, что вся его семья погибла в результате трагического несчастного случая. Это так много объясняет о человеке, которым он является, и я сразу понимаю его ещё больше.
— И не скажет. Ему нравится притворяться, что их не существует.
— Мне так жаль.
— Мне тоже.
Эрик несёт свою бутылку в гостиную, и мы садимся на противоположные концы дивана. Затянувшееся молчание более чем неудобно, поэтому я радушно принимаю отвлекающий фактор, когда он включает телевизор. Идёт дурацкий сериал, только никто из нас не смеётся. Я не обращаю на него внимания, но внезапно Эрик бросает бутылку через всю комнату.
Стекло разбивается, и он встаёт и бьёт в стену кулаком до тех пор, пока в ней не образуется дыра, а костяшки его пальцев покрываются кровью.
— Она была беременна.
Я прижимаю руку к быстро бьющемуся сердцу.
— Что?
— София. Она была беременна. Она сказала своей семье, что встречается с кем-то, но никогда не говорила с кем. Я продолжал таскать её вместе с собой, храня её маленькую грязную тайну, но потом она забеременела. Той ночью... Боже, той чертовой ночью! — он кричит. — Она должна была быть со мной!
— Эрик…
— Мы поругались. Она хотела рассказать всем, а мне хотелось повременить с этим. Она умоляла меня, но я был упрямым засранцем, который не был готов стать отцом и быть связанным, даже с ней. Годами она пыталась убедить меня, что нам суждено быть вместе, но я всегда водил её за нос. Я накричал на неё той ночью и выгнал из своей квартиры. Если бы не я, она бы не умерла!
Как можно быстрее я пытаюсь всё переварить.
— Смит знает?
— Бл*дь, нет. Он никогда бы не одобрил наши с ней отношения, тем более то, что она вынашивала моего ребёнка.
Сомневаюсь в этом.
— Тебе следует рассказать ему. Эрик, если бы он знал, возможно, он бы…
— Это ничего не изменит. Не вернёт их обратно. Это не вернёт назад её. Знание того, что прямо сейчас он мог бы быть дядей, причинит ему ещё больше боли. И что я мог бы предотвратить смерть его сестры.