— Кореш. Какого хрена тебя сюда занесло? — он садится в своё кожаное кресло и берёт зажженную сигару из золотой пепельницы.
Я сажусь в кресло напротив него и перемещаю лист бумаги по столу из красного дерева.
— Я прошу об услуге.
Приподняв брови, он разворачивает бумагу и секунды изучает её.
— Кто эта девушка?
Его догадка верна, хотя в газетах ничего не упоминалось о ней.
— Единственная, ради которой мне пришлось это сделать.
— Хочешь, чтобы я убрал их обоих? — он кивает на имена, написанные на бумаге.
Я хочу быть тем, кто достанет их задницы, поэтому качаю головой.
— Если ты случайно наткнёшься на них, я не буду этим огорчён. Но если серьёзно, мне просто нужно, чтобы ты делал то, что у тебя лучше всего получается.
Дирт кивает; он получил своё прозвище не без причины (прим. с англ. «Dirt» — земля). Он хоронит людей. Заставляет их исчезнуть.
— Позволь мне увидеть её.
Когда я мешкаю, он качает головой.
— Ты же знаешь, просто хочу увидеть.
Достав телефон, я пролистываю и нахожу фотографию, сделанную мной однажды, когда Мелли была за компьютером. Её волосы собраны в беспорядочный пучок, и она грызёт кончик ручки. «Чертовски, бл*дь, сексуальна».
Я передаю телефон Дирту, и он свистит.
— Ты умеешь выбирать женщин.
Я киваю, но не отвечаю.
Он передаёт мобильник обратно, затем тушит оранжевые угольки, падающие с его сигары.
— Когда, по-твоему, тебе понадобятся мои услуги?
— В ближайшее время.
— Ты знаешь, что есть глаза, следящие за мной, брат. Тот факт, что ты однажды был по ту сторону закона, не значит, что они не будут устремлены на твою задницу из-за этого неожиданного визита.
— Я позабочусь об этом.
Дирт вздыхает и указывает на фотографию на столе, на которой изображены он и его сестра.
— Ей всё ещё снятся кошмары. Она до сих пор видит его. Шрамы заставляют её думать, что она некрасивая.
Бл*дь. Я надеялся, что он не станет возвращаться к тому случаю.
— Ленни, мужик. Не…
— К чёрту это.
Я смотрю ему прямо в глаза.
— Я сделал обществу одолжение. Если бы ты этого не сделал, его бы зарезали.
— Но я не получил отмщения, которое мне было необходимо.
Я киваю в знак согласия.
— У меня была сестра. Я бы сделал то же самое.
Никогда не забуду количество крови, в которое увидел той ночью. Первые пару месяцев в полиции я был новичком. Это могло разрушить мою карьеру. Но даже будучи новичком, я знал, кто эта девушка и насколько силён её брат на улицах. Месть была неизбежна.
Дирт сглатывает.
— Он вопил, — зловещий смех доносится из горла мужчины, — как маленькая сучка. Мямлящий мудозвон. Он действительно предложил мне деньги… как будто это изменит тот факт, что он… что он порезал мою сестру тем же ножом, который держал у её горла, когда он, бл*дь, сломил её дух.
Мне в буквальном смысле приходится подавить приступ рвоты, подступающей к горлу, когда вспоминаю. Я прибыл первым, находился ближе всех к месту преступления.
— Я решил, что она умерла. Как только медики погрузили её, меня вырвало. Никогда не видел ничего более жестокого. Он должен был перестать дышать.
— Я до сих пор не знаю, как ты нашел его.
Я пожимаю плечами.
—- У меня свои методы.
Это и правда была удача, но разыграть эту карту было бы ошибкой; это продемонстрировало бы слабость. После того, как сестру Дирта отправили в больницу, я опросил соседей по обшарпанной новостройке и получил описание. Страх, что этот больной придурок мог сделать своими руками с моей родной сестрой, придал мне решимости, чтобы найти его. Дирт просто оказался чуть быстрее меня.
— Ты сдержал своё слово. Спустя столько лет.
Я киваю головой, соглашаясь. Когда я следил за этим мужчиной, Полом, до его дома, полуразрушенной хижины в глуши, я был один. Или, по крайней мере, мне так казалось. Я не мог уснуть, зная, что этот больной ублюдок где-то там. Мной двигало нездоровое стремление к справедливости; это было так глупо. Меня могли поймать, но гнев перевесил последствия. Когда я вошёл в дом Пола, то обнаружил Дирта, сидящего на стуле и наблюдающего, как ублюдок смотрит на меня с облегчением, словно я помогу ему. Никогда не забуду слова, сказанные Диртом: «Я ещё ничего не сделал, но если тебе нужна причина, чтобы арестовать меня, вот». Затем он швырнул нож через всю комнату, и тот застрял в животе ублюдка. Он вопил в кляп во рту.
Я присел на корточки рядом с Диртом, не боясь репутации безжалостного человека. Когда я встретился с ним в больнице, мне пришлось удерживать его от того, чтобы он не ворвался в палату и не увидел сестру, пока она была в хирургии. Дирт расклеился у меня на глазах, и я защищал мужчину от всех остальных в больнице. Как и тогда, всё, что я вижу, — любовь старшего брата к своей сестре.