— Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя.
Она ухмыляется.
— Отлично. А теперь трахни меня.
Я не спорю и даю ей то, в чём она нуждается, то, в чём нуждаемся мы оба. Быстро и грубо, я и не предполагал, что ей понравится нечто подобное, но, безусловно, с ума схожу от того, что она делает. Ещё немного, и мы вместе погружаемся в экстаз. Подняв её со стойки, я опускаю её на пол. Когда у неё перехватывает дыхание, она смеётся.
— Я, в самом деле, испекла тебе торт, понимаешь?
— Нет ничего вкуснее, чем ты, — целую её губы, — но я съем кусочек, если тебе от этого станет легче.
— Как благородно.
Мы встаём, прибираемся, а потом едим торт. После того, как я помогаю ей с посудой, Мелли засыпает на диване, наблюдая за «Золотыми девочками». Теперь я наблюдаю за ней, и меня не волнует, что это жутковато. Она моя, чтобы смотреть. Моя, чтобы любить. Моя, чтобы лелеять. И это самая лучшая работа, которая у меня когда-либо была.
Если бы кто-то спросил меня полгода назад, я бы никогда не подумал, что могу быть таким счастливым. Мелли — это абсолютно все, что мне нужно. Наблюдать за тем, как она превращается в женщину, которой всегда мечтала стать, является не чем иным, как самым прекрасным на свете чувством. Она продолжает удивлять меня на каждом шагу. И я самый счастливый ублюдок на свете.
У меня бывают моменты, когда я не думаю, что заслуживаю любви такой хорошей женщины, но потом я смотрю на фотографию моих родителей, висящей сейчас на стене. Мелли сделала это без моего ведома, но это то, что мне необходимо было сделать давным-давно. Сокрытие воспоминаний не заставило их исчезнуть. Если уж на то пошло, это сделало их больнее.
Я вижу их любовь, чистую радость, и в эти моменты я действительно чувствую, что, возможно, я тоже этого заслуживаю. Заслуживаю Мелли. Но тогда она должна идти и улыбаться, и когда она это делает… это возвышает меня. И я снова задаюсь вопросом, как мне чертовски повезло, что она у меня есть.
Может быть, это была судьба. Кто знает? Мы так и не узнали больше никакой информации о наших дедушке и бабушке, но это нормально. Одни истории не должны были быть рассказаны. А другие? Другие должны быть написаны. Нашей истории суждено быть написанной.
У нас впереди много пустых страниц, и я планирую заполнить их все. Уверен, что моя девочка придёт и отредактирует их, но как только чернила высохнут, наша история останется в памяти людей.
Эпилог
Мелли
Прошло три года
— Что ты здесь делаешь? — мой голос пробивается сквозь сумерки, и Смит поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Я целую его вверх ногами, а потом опираюсь на переднюю дверь машины. Последние два года Смит безуспешно пытался починить машину своего дедушки. Возможно, когда-нибудь он сделает с ней что-то большее, но в данный момент это самое большое украшение двора, которое я когда-либо видела. — Всё в порядке?
Его взгляд смягчается.
— Джей спас меня. Ты знала об этом?
— Что ты имеешь в виду?
— Когда мне позвонили насчёт моих родителей и сестры.
— Я не понимаю, дорогой.
— У меня в руке был пистолет. И я не шучу; думал, это спасёт меня. Например, если я всажу одну, всего одну чёртову пулю в голову, всё будет хорошо.
Моё сердце опускается к земле.
— Смит…
— Он схватил меня. Зарядил мне пару хороших ударов в челюсть. У меня тоже копеечное нутро, — он и вправду ухмыляется. — Если бы он не сделал этого…
Я вытираю уголки глаз и шлёпаю его по макушке.
— Рада, что мой брат поколотил тебя. Боже, Смит. Я понятия не имела.
— Ты когда-нибудь задумывалась над тем, смотрят ли они?
— Постоянно.
— Мне кажется, так и есть.
Капля дождя падает ему на лоб. Затем другая. И ещё одна. Он смеётся, когда начинает лить дождь. Из ниоткуда. Мы оба промокли в считанные секунды. Я замираю, не зная, как отреагирует Смит. В прошлый раз, когда шел дождь, он притворялся нормальным. Он ведёт себя так, будто не пострадал, но я чувствую, как его тело напрягается. Вижу, как Смит борется со страхом. Не думаю, что эта фобия когда-нибудь покинет его, но сейчас он не убегает от неё как обычно.
Он садится и соскальзывает с капота машины, затем поднимает меня и кружит.
— Они так внимательно наблюдают.
— Конечно.
Он целует меня и смеётся снова, затем ставит на землю и крепко обнимает.
— Хотел бы я, чтобы они познакомились с нашей дочерью.
— Знаю, дорогой. Я тоже.
— Они полюбили бы тебя. И Софи… она всегда хотела сестру. Ты, скорее всего, устала бы от неё. Порой она могла быть занозой в заднице.
— Это вряд ли. Я росла с Джеем, помнишь?
— Да, но он немного женственный, так что…