Ни одного фото, ни одного детского воспоминания, ни одной семейной реликвии нет в моём доме, чтобы вспоминать о них в открытую. Довольно тяжело проезжать по городу и видеть семьи с мороженым в том месте, куда мы ходили на каждый день рождения. Или смотреть в зеркало и видеть, как глаза моей сестры-близнеца уставились на меня. Мне никуда не деться от лицезрения вывески «Porter & Son Construction», которую сделал мой отец и с гордостью повесил рядом с нашим зданием, прежде чем я признался, что хотел быть копом. Мне стоило её снять. Но это напоминание о том, как быстро и неожиданно можно потерять всё то, что ты имеешь. Это подкрепляет моё решение не формировать связей или привязанностей, или развивать глубокие чувства с кем-либо.
— Доброе утро, — говорю я, когда вынимаю из холодильника бутылку воды.
Она вздрагивает и, не поднимая головы, говорит:
— Доброе.
Мне не нравится, что Мелли не смотрит на меня, избегает меня. Лицемерно, я знаю. Кончики её ногтей нажимают на клавиши, когда она продолжает печатать. Хихиканье нарушает тишину, и она смотрит на экран компьютера так, словно влюблена в него.
— Что? — моё любопытство пересиливает.
Не говоря ни слова, она поворачивает ноутбук, чтобы показать мне фотографию своей пушистой белой кошки. Я прищуриваюсь, чтобы рассмотреть поближе… Да, на ней тиара.
— Джей нарядил её и прислал мне фото.
Я киваю и внутренне закатываю глаза, не совсем понимания, как кто-то может думать, что эта мерзкая штуковина такая милая. С Мелли, похоже, всё в порядке, но вместо того, чтобы давить на неё, я надеваю ботинки и хватаю ключи. Прошло не так много времени, и я по-прежнему весьма далёк от того, чтобы отказаться от сильных чувств к ней, так как представить себе не могу, что она пришла в себя.
Необходимость уйти от неё бьёт меня по лицу.
— Я снова опаздываю.
Дверь захлопывается за моей спиной, прежде чем я могу услышать ответ… если она, конечно, дала его.
Когда я еду на место, мой телефон звонит, поэтому я отвечаю на него через Bluetooth.
— Алло?
— Как жизнь, придурок?
Знакомый голос заставляет меня рассмеяться.
— Ты в городе?
— Нет. Просто хотел услышать твой голос.
Он говорит это в шутку, но суровая реальность заключается в том, что он звонит мне случайно, и я опасаюсь того, что он действительно всего лишь хотел услышать мой голос. Чтобы знать, что у него есть поддержка. Как бы мне не хотелось подтолкнуть его к его образу жизни и к тому, насколько это опасно. Боюсь, он никогда не свяжется со мной снова, если я это сделаю.
— Чмошник. Двери всегда открыты, мужик. Ты же знаешь это. Всегда были и всегда будут.
Он, должно быть, чувствует сохранившуюся скорбь в моем голосе, потому что прочищает горло.
— Мне пора. Я скину тебе сообщение позже.
В типичном стиле Эрика: он отключается прежде, чем я могу попрощаться. Чёрт, это было быстрее, чем обычно.
Я паркуюсь на улице в двух шагах от дома и опираюсь головой на руль. Услышав вину в голосе Эрика, всё возвращается обратно, и мне нужна минутка, чтобы прийти в себя.
Эрик был больше, чем мой лучший друг. Сыном, которого они всегда хотели, как шутили мои родители. Когда его престарелая бабушка умерла, оставив его без крова в пятнадцать лет, мои родители забрали его без колебаний. С тех пор, как они умерли, он стал другим человеком. Он принял это чуть ли не тяжелее меня, и вместо того, чтобы закрыться от мира, как это сделал я, он пристрастился к спиртному, чтобы то помогло ему справиться. И женщинам. Я не осуждаю его, не виню за этот выбор, но мне больно оттого, что когда они умерли, я также потерял и его.
Семья погибает от несчастного случая. Вот что говорилось в заголовках. Вот как бездушно история была преподнесена на обозрение всему миру. Новости на первой странице как грёбаный таблоид.
Большие деревья с детства окружили наш дом. Моя сестра София и я играли в тех деревьях. Деревья, на которые мы лазали. Деревья, которые обеспечивали убежище, когда было слишком солнечно или когда мы играли в прятки. Но одно дерево было самым огромным, которое в конечном итоге упало на крышу, раздавив и забрав жизни единственной семьи, которую я имел.
Буря… Проклятая буря разрушила мою жизнь. Сраная сила природы забрала всё, что я когда-либо любил. Один порыв ветра разрушил меня навсегда. Он не только забрал мою семью, я также потерял себя, свои амбиции, и с того момента моё сердце было заморожено. До сих пор, до неё. Я думал, что невозможно, чтобы один солнечный луч смог проникнуть сквозь лёд, не говоря уже о том, чтобы растопить его.
Когда добираюсь до дома, у меня рождается идея, поэтому я быстро звоню Джею и отправляю Нейту сообщение, чтобы сообщить ему, что не буду работать сегодня. То, что я собираюсь сделать, стоит любой задержки, которую это может вызвать.
Одиннадцать часов спустя я въезжаю в гараж и прихватываю сюрприз, приготовленный мною для Мелли. В доме тихо, когда я вхожу внутрь, он лишён каких-либо признаков её присутствия. Ничего нового. Сохранившийся запах чеснока подсказывает, что она все-таки приготовила мне ужин.
Я поднимаюсь наверх и стучу в её дверь.
— Эй.
Мелли приоткрывает мне щёлочку, и уставшие глаза встречаются с моими.
— Привет.
— Ты спала?
— Да, — зевает она. — Сегодня я отредактировала большую рукопись и валюсь с ног.
— Сегодня я не стал заниматься какой-либо работой над домом.
— Эм, ясно.
— Я был слишком занят, чтобы достать кое-что для тебя.
Прежде чем я смог показать ей, что у меня есть, проклятая кошка мяукает.
Мелли вскрикивает и распахивает дверь.
— Мышь! — она вырывает коробку из моих рук и вытаскивает самую уродливую кошку, которую я когда-либо видел. Она похожа на кучу белого пуха. — Я скучала по тебе. О, моя маленькая девочка, я так скучала по тебе, — Мелли прижимается к ней и смеётся, когда та карабкается по её телу и прижимается к её лицу.
Улыбка и смех Мелли стоили того, чтобы я надрывал свою задницу. По моим ощущениям прошло слишком много времени с тех пор, как она была так же счастлива, как сейчас. Она заслуживает того, чтобы быть счастливой всё время, и я приложу всевозможные усилия, чтобы видеть её красивую улыбку.
Через несколько минут я прочищаю горло, и она, наконец, выражает мне признательность, обнимая меня.
— Спасибо, Смит, — её губы слегка касаются моей щеки, тогда как моя рука случайно касается её фактически голой задницы. Я был слишком занят, глядя на её лицо, чтобы заменить, что на ней одет только свитер и никаких брюк.
Она делает шаг назад, я отвожу взгляд и тянусь вниз, чтобы взять коробку.
— Внизу у меня есть её вещи. Я могу принести их.
— Я заберу их. Ты не обязан этого делать. Ты уже сделал достаточно. Спасибо тебе. Правда. Для меня очень много значит то, что ты решил это сделать.
— Всегда, пожалуйста.
Она не должна знать, что у меня есть свои корыстные мотивы на то, чтобы привезти к ней кошку. Мне должно быть стыдно, но это не так. Я хочу, чтобы она осталась со мной, и если мне придётся присматривать за чёртовой здоровенной кошкой, чтобы Мелли была здесь, то я так и сделаю.
— Слушай, — она берёт кошку на руки. — Я прошу прощения за всё… то, что произошло.
— Тебе не нужно извиняться.
— Знаю. Этого не должно было случиться. Мне, правда, жаль.
— Мелли, пожалуйста, не жалей об этом.
— Ты видел Джея? — она меняет тему, но, по крайней мере, говорит.
— Нет. Он лишь дал мне код, чтобы я мог войти в его дом, чтобы я мог забрать Мышь с тех пор, как она там остановилась.