Что ж, из королевского склепа доставили саркофаг, к Марии в дом принесли и пурпурные покрывала, и сосуды с драгоценными умащениями. Король смеялся, ибо Евстахий предрекал ему всякие приятные чудеса - после того как узнал, какой оборот приняла любовная игра повелителя.
Когда драгоценные вещи прибыли в дом Марии, она отослала прочь королевских слуг и рабов, сказав, что более в них не нуждается. И после заперла дверь. Мария в последний раз смеялась, радуясь великолепному телу возлюбленного. Она знала, что не поняла случившегося в ту ночь; но смеялась так сильно, что весь смех испарился из нее: вылетел из складочек кожи и потом уже никогда не вернулся. И душа ее так радовалась исполнению всех желаний, что Мария плясала, пока не сломалась, не лишилась сил; и сердце так сильно колотилось и прыгало в груди, что перескочило из Марии в то другое тело, чья кровь теперь пребывала в ее лоне. В самой Марии ничего больше не осталось, кроме освященного лона.
Тогда она умастила Париса драгоценными мазями, и завернула его в пурпурные покрывала, и уложила в мраморный саркофаг. А потом сходила к соседу Иосифу, плотнику, и попросила помочь ей закрыть саркофаг - и тот пришел и помог. Когда они покончили с этим, Мария отвела соседа в сторонку и показала ему золотые сосуды, заявив, что хотела бы стать его женой, а сосуды, дескать, пусть будут ее приданым; только прежде он должен доставить саркофаг в одну из каменных гробниц, находящихся далеко в горах, - а после вместе с ней, Марией, покинуть город. Иосиф удивился; но он был глуповат и долго размышлять не привык. Мария - как будущая жена - ему понравилась, сосуды показались очень ценными, а поставленные условия - легкими. Потому он сразу сказал, что с удовольствием возьмет ее в жены. А после отправился на свой двор, и взял волокуши для перевозки камней, и одолжил у одного крестьянина лошадей, и вернулся очень радостный, потому что сумел достать и то и другое. К середине дня они вместе с саркофагом добрались до скальных гробниц; Мария, провожавшая в последний путь любимого, похлопала разгоряченных лошадей по крупам, погладила их. Иосиф сходил к тем людям, что работали на ближайшем поле, и попросил их помочь отвалить камень от входа в гробницу; они так и сделали. Потом затащили в гробницу саркофаг и вновь закрыли ее. Мария еще дала этим людям какие-то гроши, попросив принести немного известки и строительного раствора и заделать швы, чтобы больше никто не смог отвалить этот камень. Иосиф немного посидел на камне; а после хотел запрячь животных и тронуться в обратный путь. Но тут Мария хватает его за рукав и говорит: «Послушай, Иосиф... у нас впереди долгое путешествие... и лошадь нам наверняка пригодится, она повезет нашу утварь... В это время года повсюду зеленеет трава, корма хватает повсюду. Вот когда мы найдем место, где захотим жить, можно будет лошадь продать. Думаю, ты сумеешь выторговать одну лошадь за мой дом».
Иосиф подумал, что она права, и обещал обговорить все с соседями... Вот он начинает запрягать лошадей, а солнце тем временем накаляет песок, накаляет скалы. Кругом тишина, город далеко, и все живое тоже далеко. Мария смотрит на Иосифа, на животных... И вдруг, не сдержавшись, плачет: она не может понять, что еще есть живые существа, способные двигаться, потому что в них движется влечение. Не может понять, что в каждой кобыле не сегодня так завтра проснется охота к тому блаженству, которое дарит ей жеребец.
Мария, томимая безосновательным страхом, снова подходит к Иосифу и говорит ему: «Муж мой... Мне нельзя возвращаться в город; оставь мне кобылу, которую мы собрались купить, и я подожду здесь, пока ты отведешь назад других лошадей и заключишь сделку». Иосиф и на этот раз согласился: он привязал вороную кобылу на краю площадки, где они разговаривали, после чего вместе с другими кобылами медленно тронулся в путь. Вскоре, однако, он вскочил на одну из лошадей, махнул Марии рукой и пустил своих кобыл рысью. Он хотел обернуться как можно быстрее, ибо кровь его тосковала по молодой жене. Мария долго смотрела ему вслед, а когда он скрылся из виду, в ней обосновалась скука, ибо для этой женщины не существовало вещей, о которых ей бы хотелось грезить. Земля вокруг была голой и выжженной солнцем. Мария подумала: не прокатиться ли верхом, чтобы скоротать время? Она сочла эту мысль неплохой, но не нашла в себе воли, чтобы подняться на ноги и вскочить на лошадь; да и потом, уже очень скоро она опять утратила ко всему интерес. Ближе к вечеру она все-таки встала, подошла к лошади, погладила ее и вскочила на нее, не отвязав повод. Ей было достаточно просто посидеть на кобыле, у которой такое теплое и полное жизни тело, что можно почувствовать, как бьется под шкурой сердце.