И вместо того, чтобы сломя голову направиться в Вечный Город, Каперед застрял здесь - на этой дурацкой горе и ее тропе!
Природе плевать на намерения человека. Она легко разрушает мечты и устремления. Не по злому умыслу, нет. Просто человек ничтожен по сравнению со всем, что его окружает вокруг.
Не для человека существуют эти горы, этот воздух, понял Каперед, а он существует благодаря всему этому. Смешно пытаться выставить себя выше, могущественней земли и неба.
Каперед понимал, что размышлять об этом - пустая трата времени. Но идти так тяжело, остановиться необходимо. Не для того, чтобы впустую философствовать или рассматривать красивые камни под ногами. Просто от скуки и желания отвлечься.
От камней тошнило. Серые, черные, песчаные цвета, множественность форм, а в итоге сплошное однообразие. Запах цветущих кустов вызывал тошноту, аромат привлекал массу насекомых. Мухи назойливо лезли в лицо, норовя забраться в любое отверстие.
- А если бы я обнажил свой зад, вы бы и туда залезли! - не выдержав, закричал Каперед.
Наверняка залезли бы. Насекомые не такие брезгливые.
Сухая погода выжимала остатки воды, а холодные ночи пожирали топливо и пищу. Человек словно кормил демонов вокруг себя, которые подобно попрошайкам на храмовых ступенях хватают всякого, кто поднимается наверх.
Этими дорогами ходили могущественные полководцы - враги горожан. Как же эти варвары умудрялись провести огромную армию в столь сложных условиях. Каперед знал, что к моменту прибытия врага в Гирцию, его армия уменьшилась в десять раз.
Многие погибли здесь, в Рубежных горах, но многие пропали, в стычках с варварами Коматии и горцами. Дезертировала треть армии, позабыв о клятвах.
И все же этим людям удалось привести боеспособную армию, подкрепленную гением полководца.
Столкнувшись с такими же трудностями, Каперед бы отступил. Он находился на половине пути. Вверх тянулась змея тропы, а внизу - разноцветные камни, прочерчивали в зарослях травы и кустарника след.
Не выбраться. Этот склон подобен ловушке. Стоило забраться на него, как уже не удастся сбежать.
Нет сил подниматься, не получится спуститься. Ни веревок, ни крюков - подобными приспособлениями Каперед пренебрег.
А на соседней горе на человека взирают горные козлы. Они не беспокоятся. По прямой между ними какая-то миля. Вот только не получится по воздуху добраться до соседнего склона, Каперед разучился летать.
Устав, он вновь уселся на камни. Горячие от полуденного солнца они обжигали. Ветер помогал избавиться от капелек пота на коже человека.
- Обезвоживание, - сказал Каперед.
Он смотрел на свои руки, разглядывал смуглую кожу, под которой четко видны мышцы и кости, вены и артерии. Ногти потрескались, кожа на кончиках пальцев содрана.
Ни еды, ни воды вокруг. Только сухие камни. Даже плоды на кустарниках несъедобные. К тому же до них не добраться из-за острых шипов.
Плодами должны кормиться грызуны, но склон был пуст или же звери попрятались. Да и как на них охотиться. В небе носились птицы, но Каперед не мог разглядеть силуэтов. Может, падальщики?
Когда-то ему рассказывали о похоронном обряде горцев. Родственники умершего отдают тело жрецу. Тот затаскивает тело на священную вершину или на специальную башню, верх которой украшает нечто наподобие гнезда. Тело расчленяют, останки разбрасывают по вершине или укладывают в гнездо. Птицы доделают все остальное, останется собрать косточки и спрятать их в пещере духов.
Уж не эту ли священную вершину выбрал Каперед. Вот птицы кружатся в вышине, дожидаясь свежей падали.
- Эй, Мефадон.
Каперед впервые обратился к сожителю.
- А тебе как перспектива сдохнуть здесь? Достаточно забавно?
Паразит не ответил. Либо действие дурмана еще не прекратилось, либо демон из прошлого решил промолчать.
Хороший итог, если бы не долг гражданина.
Каперед застонал и поднялся на ноги. Идти надо, а не разговаривать с самим собой. Варвары любят пустой треп, с тугим скрипом начинают дело. Граждане не такие, они сначала делают, а потом говорят!
Камни осыпались, приходилось цепляться за колючие кустарники. Кровь уже не шла, кожа огрубела и покрылась коркой грязи, словно броней. Или же в теле осталось совсем мало влаги.
Это мучительное восхождение продолжалось вечно. Каперед постоянно размышлял о том, что добравшись до вершины, оступится и покатится вниз. Выживет, уцелеет, придется снова подниматься!
Наказание, с этим не поспоришь.
В те мгновения, что разум затягивала пелена безумия, Каперед намеревался так поступить, не полагаясь на волю случая. Вот было бы забавно! Мефадон точно оценит иронию случившегося.
Совершить такой подъем во второй раз точно не получится. Косточки торговца будут лежать на тропе, до тех пор, пока рядом не пройдут люди. Они подберут останки, отбросят их в сторону, быть может, помолятся своим богам и совершат тризну.
Как мило с их стороны. Каперед находил забавным то, что мертвецам полагаются возлияния, когда живые страдают.
Вот бы сейчас ему навстречу вышли горцы и поделились с ним, с живым едой и питьем! Но нет, они появятся тут только для того, чтобы умилостивить его дух подношением. А ведь это бессмысленно! Каперед не сомневался, что после смерти сгинет где-то в подземном царстве или просто растворится.
Не зря же Мефадон и его ублюдочные собратья так боятся смерти. Они что-то раскопали, что напугало их и лишило разума. Слабаки.
После этого подчиниться слабому призраку, никчемному паразиту Каперед считал ниже своего достоинства.
Пусть древние построили огромный город, владели уникальными знаниями. Это не повод подчиняться давно сгинувшему призраку, голодному демону и кровососу. Не с тем столкнулся паразит.
И если у него есть какие-то сомнения, то пусть посмотрит, как гражданин преодолевает этот подъем!
В полуобморочном состоянии, на четвереньках Каперед добрался до вершины.
Он оказался на плато, заросшем травой. Трава была такой мягкой и душистой, что казалась неземной. Из нее боги должны делать свой излюбленный нектар.
Плато со всех сторон окружали горы, меж которых вилась дорога, стремящаяся на юг. Здесь обитали люди, пахло дымом. Горные склоны облысели от частых стрижек топором. Дерево и камень использовали в строительстве.
Приподнявшись, Каперед разглядел соломенные крыши круглых и длинных домов. Община горцев поселилась в весьма живописном месте. А главное - защищенном.
Человек не может обойтись без помощи собратьев. Индивидуализм уничтожит не только общество, но человека.
- Видишь, Мефадон, - прошептал Каперед.
Его губы потрескались и кровоточили. Язык разбух, превратившись в камень, заткнувший глотку.
- Нам без помощи братьев не выжить.
Потерять сознание так хорошо, так легко. А после этого можно доверить свою жизнь судьбе. Но гражданин не мог показать слабость этим варварам. Да, он обезвожен, оголодал и ослаб, не представляет угрозы. Неукротимая воля и могучий дух сильнее жалкого тела!
Каперед поднялся и побрел к деревне. У него не было палки, на которую можно опереться. Он бы не стал опираться на посох, отбросил бы его в сторону.
Шатаясь, падая, Каперед шел к деревне.
Появление чужака не могло остаться незамеченным. В суровых условиях люди сохраняют бдительность всегда. Ведь ошибка стоит дорого. И ценой не жизнь отдельного общинника, а существование общества в целом. Разве можно позволить себе расслабиться, когда под угрозой твои родичи, могилы предков да ты сам.
Чужака никто не вышел встречать. Общинники заперлись в своих домах, закрыв вход в дома досками. Как еще они должны были поступить, увидев неизвестного, что поднялся по тропе и выглядит как мертвец.
Природу гостя сначала требуется установить, а уж затем или изгонять его или приглашать.
Рядовые общинники этим не занимаются. Как в любом обществе, люди в этой деревне разделялись на семьи, каждая из которых занималась своими делами. Вот пусть воины разбираются с чужаком, не зря они свой хлеб едят.