Миссис Макферлейн дала ему понять, что нанимает его только ввиду сложившихся чрезвычайных обстоятельств и осведомилась, хватит ли у него сил носить ведра с углем. Он ответил утвердительно. Рекомендации у него были превосходные, так что он получил это место. Он назвался Форбсоном, что нисколько не грешило против истины, ибо он в самом деле носил это имя и являлся сотрудником «Отдела Z».
К большому удивлению миссис Макферлейн слугой он оказался превосходным, поэтому, несмотря на присутствие в доме больного, в Лидден-хаусе все шло тихо и спокойно.
Джулия уделяла много времени отцу.
Брус Хэммонд, наблюдая за ней, решил, что она тревожится гораздо больше, чем ему показалось сначала. Чем было вызвано это беспокойство — слепотой ли отца или какой-то еще скрытой от него причиной, — Брус не мог бы сказать с уверенностью, но он чувствовал, что девушка поставила себе задачу стать глазами отца и находила эту миссию очень нелегкой.
Прошло несколько дней, и Хартли постепенно опять принялся за свой труд.
Остальные шесть членов Комитета оставались в добром здравии, за каждым из них внимательно следили и охраняли днем и ночью. Комитет сейчас занимался вопросами дальнейшего расширения автоматизации производства и модернизации экономики, но подробности были известны лишь очень немногим. Крэйг был одним из них.
Две недели спустя после исчезновения Майка Эррола, он поделился своими сведениями с Брусом Хэммондом и Лофтусом.
— Планы самые обширные, — говорил он, откинувшись на спинку кресла и набивая табаком свою трубку. — Перестройка промышленности, реконструкция дорог, введение электроники, но ничего такого, что могло бы объяснить хоть как-то происшедшие события.
— Какая специальность у Хартли? — спросил Лофтус.
— Он экономист, занятый проблемами стоимости. Но ведь этот Комитет, хотя и состоит под эгидой правительства, тем не менее его расследования не являются ни политическими, ни партийными. Почему же его члены стали жертвами? Мне это совершенно непонятно. — Помолчав, Крэйг взволнованно продолжал: — Интересно, что с тех пор, как исчез Майк, больше ничего не происходит. Казалось бы, нам следует предоставить ему действовать на свой страх и риск, по своему разумению, но дело в том, что стоит ему хоть в мелочи споткнуться, как они его немедленно убьют.
— Я думаю, вам не следует об этом беспокоиться, — сказал, вставая, Хэммонд. — Они считают, что напали в лице Майка на нужного человека. Что ж, я, пожалуй, проедусь в Уокинг повидать Джулию. Кстати, как насчет рапорта относительно Дэйлов?
— С ними все в порядке.
Крэйг получил два рапорта. Дэйл служил в воздушном флоте и потерпел аварию. В результате он провел много месяцев в госпитале. У него страшно обгорело лицо, и ему сделали пластическую операцию, так что теперь лицо у него всегда сохраняло неизменное выражение, но во всем остальном все было вполне нормально. Он потерял также часть ноги и из-за этого прихрамывал. Дом, который теперь был превращен в гостиницу, раньше принадлежал его дядюшке, но уже много лет, как Дэйл унаследовал его, согласно его собственному заявлению. Крэйг проверил по данным Королевского флота сведения о Дэйле, и они подтвердились. Точно так же проверил он данные о Марте Дэйл. Судя по всему, Дэйлы могли оказаться полезными.
По мнению Роберта Карутеро, дела шли плохо: Фергус Грэй оказался на редкость скучным человеком.
Карутеро не так-то легко было жить в гостинице у Марты Дэйл. Когда он сказал всем, что был когда-то ее поклонником, никто не принял это всерьез. Вся беда была в том, что и сам он отнесся к этому недостаточно серьезно. Теперь, когда он так часто виделся с ней, он живо вспомнил те времена, когда надеялся, что она выйдет за него замуж. Но ему приходилось мириться с ее нежной привязанностью к Джиму Дэйлу, чье неподвижное лицо редко отражало его чувства, но кого Карутеро считал очень приятным человеком.
Что касается Фергуса Грэя, это был человек, занятый своей скорбью, которую он почти каждый вечер пытался утопить на дне рюмки. Впрочем, такое занятие помогало и Карутеро отгонять прочь мысли о Марте — это он делал обычно за стойкой бара в «Дроке и Шиповнике», симпатичном маленьком трактире неподалеку от гостиницы. Гостиница не имела названия, зато Марта и ее муж настаивали на том, чтобы дом именовался «Гостиницей» с большой буквы.
Грэй жил в «Дроке и Шиповнике».
Когда Карутеро впервые встретился там с ним, Грэй сказал ему, что он здесь отдыхает, но не объяснил, почему вдруг потребовался ему этот отдых.
Все, что Грэй рассказывал о своих отношениях с семьей Хартли, в точности совпадало с рассказом Джулии. Правда, жаловался он больше на сэра Бэзила, чем на Джулию, о которой сказал только, что она маленькая эгоистка, которая в состоянии думать лишь о себе и больше ни о ком другом.
Он вернулся к разговору о Джулии на четырнадцатый день, когда Карутеро удалось увести его из бара и они сидели вдвоем в уютном холле гостиницы. Больше никого из постояльцев дома не было, так как в этот вечер в Уокинге шел новый фильм. Когда у двери раздался звонок, Марта Дэйл поспешила отпереть ее.
Карутеро слушал в полуха излияния Грэя, а потом отчетливо различил мужской голос, который показался ему странно знакомым.
— Мне очень неловко беспокоить вас, но не здесь ли находится мистер Фергус Грэй?
— Да, здесь, — ответила Марта Дэйл, — он сейчас вместе с мистером Карутеро. Пожалуйста, проходите, прошу вас.
Дверь закрылась, человек пробормотал слова благодарности, и почти тотчас же в дверь просунулось круглое личико Марты Дэйл, обрамленное коротко подстриженными черными волосами.
— Мистер Грэй, какой-то мужчина хочет повидать вас. Проводить его сюда? О, черт возьми! — воскликнула она. — Я забыла спросить его имя. — Головка исчезла. — Мистер…
— Кроу, — сказал человек знакомым голосом.
— Кроу, — повторил Грэй, быстро вставая с места. Он попытался было скрыть свою тревогу, но это ему не удалось. — Какого черта ему нужно?
Карутеро недоумевающе взглянул на него.
— Некий мистер Кроу, — объявила Марта, снова просовывая голову в холл. — Мне при…
— Нет, я сам к нему выйду, — быстро сказал Грэй.
Он вышел и прикрыл за собой дверь, шаги Марты затихли. Карутеро встал и осторожно подошел к двери, но слышалось только тихое бормотание. Очень осторожно он приоткрыл дверь и как раз услышал, как Грэй говорит очень тихим голосом:
— Я ведь сказал — нет, значит, нет. Это окончательно.
— Я надеюсь, что вы будете благоразумны, — сказал Кроу.
Хотя он говорил очень тихо, Карутеро вздрогнул: это был голос того, кто называл себя Бренном. Точно, тот же самый приятный голос, а на стене вырисовывалась тень его крепкой фигуры.
— Я не буду благоразумен, — разозлился Грэй и повысил голос. — И мне вовсе не нравится, что вы пришли сюда. Могли бы, хотя бы ради приличия, подождать, пока я вернусь в бар. Так вы не желаете уйти?
В голосе Бренна появился металл.
— Знаете, Грэй, вы очень глупый молодой человек. Вы можете заработать такую кучу денег, а…
— Доброй ночи, — отчетливо проговорил Грэй, и Карутеро услышал, как открылась дверь. Он не вернулся обратно в холл, а подождал реакции Бренна.
— Я надеюсь, мне незачем предупреждать вас, что если вы не станете более сговорчивым, я буду вынужден…
Ответа Грэя Карутеро не услышал. Вместо этого за дверью раздался глухой стук, словно кто-то упал на пол. Очень осторожно он заглянул в щелку.