Необычная анатомия этого странного умершего вызывала у него тревогу. То место, где должна находиться голова, лишь присутствовал обтекаемый каплеобразный нарост. Существо без лакомых глазных яблок, вкусных хрящевых отростков в виде носа и ушей, мясистых губ и языка — ставило в тупик матерого «гурмана». Однако время шло, и голод победил осторожность. Он издал протяжный клич: «И-и-и-и-ааааа!», приглашая сородичей на обед.
Скавенджеры всей стаей, опережая друг друга, заскользили по воздуху, растопырив когти, чтобы на ходу урвать самые аппетитные кусочки плоти. И тут их уже поджидала коварная инопланетная ловушка.
От, казалось бы, беззащитного обреченного на съедение обеда выстрелили тонкие струны-ложноножки, пробивая жизненно важные органы летяг и приземляя их рядышком на почву.
Симбионту не требовались глаза, чтобы ориентироваться в пространстве. Он никогда не спал, за исключением случаев интимных стыковок Беркутова с самками. Вот и сейчас, бдя за целостностью подопечного, нанит, таким образом, заодно решил пополнить запасы полезных веществ в едва дышащем организме хозяина.
Только нескольким из десятка падальщиков, включая осторожного вожака, удалось улизнуть прочь, издавая раскатистые возмущенные крики, привлекая внимание к выявленной угрозе других живых существ на этой окруженной лесом делянке.
Больше желающих отведать кибер-космонавтинки не нашлось, и Олега на некоторое время оставили в покое. Помощник же, растворив добычу, приступил к дальнейшей реконструкции тканей мозга и черепа.
В таком сомнамбулическом состоянии пролетели еще пара недель. Короткий восьмичасовой день сменяла такая же короткая ночь. За это время на лысом головном наросте появились карикатурные, но уже знакомые очертания омоложенного лица. Ресурсы же патронирующего киберорганизма подходили к концу.
Если глупая живая органика, в виде мелких грызунов, худо-бедно сама напрашивалась на оказание помощи в качестве строительного биоматериала, то вот чистых металлов в окрестностях катастрофически не хватало. Боевая техника или сельскохозяйственные агрегаты мимо не проезжали, да и скорее всего, их пока никто еще не придумал. Дефицит железа постепенно снижал скорость и активность наноколонии.
А мозг землянина по-прежнему категорически все не хотел брать на себя обязанности по управлению процессами жизнедеятельности своего тела. На языке механизмов — не заводился.
Искин неоднократно поднимал вверенное ему бренное биоустройство на ноги и перемещал своим неспешным ходом на другие участки леса для проведения удачной охоты. По началу, если сравнивать с землянином, зомби под управлением чар некромантов ходили более изящно, словно модели по подиуму супротив пьяного инвалида. Однако помощник не сдавался, с каждой новой активацией двигательных функций организма делал это все ловчее. Вскоре походка напоминала уже ленивого, неспешного, немного косолапого, задумчивого туриста. Обновленная бионейросеть потихоньку обучалась и оптимизировалась.
Про гигиену пришлось временно забыть. Немытое грязное тело стало смердеть. Остро не хватало частиц колонии на очистку кожного покрова. Как результат, все живое в лесу, почуяв инопланетного «хищника», заблаговременно разбегалось.
В один из таких «охотничьих» дней, мозг существа засек приближение группы себе подобных. Прямо на него, издавая громкие визгливые звуки, бежала смутно знакомая белокурая самка с острыми ушками, которую (так ему показалось), он видел когда-то в прошлом. В тот момент искин от композитного голода в целях экономии уже отключил все сторонние функции идентификации гуманоидов. Программа поведения цивилизованного человека сразу заблокировала попытку атаковать новую цель. Распознанная искином, как разумная, гостья не относилась к классу зверей, и не подлежала процессу поглощения с усвоением органики.
К тому же, она выглядела страшно напуганной и держала перед собой примитивный деревянный прототип копья с костяным наконечником, предусмотрительно нацеленным грязному бродяге в грудь. Ее глаза на покрытом боевой раскраской лице широко распахнулись настежь от ужаса, а рот искривился в диком оскале.
Одежда «прекрасной незнакомки» в районе груди и бедер выглядела как несимметричные мохнатые перевязи из двух широких поясов. Материалом для них послужили пестрые подпаленные шкурки убитых ею ранее пушистых зверьков. Белоснежные длинные волосы, венчавшие юную головку, прибраны в хвост грубым кожаным шнурком. Ноги обуты в драные меховые бурки. Завершался гардероб модницы украшениями, состоящими из набора бусиков и браслетов из разноцветных камушков, перьев и обломков костей животных.