Я действительно попытался, но безрезультатно: не хватило энергии.
Должно быть, я использовал весь заряд, что оставался в древнем оружии, когда сражался в пещере с чудовищами. Выбрав более подходящую перемычку, я выстрелил. Луч на мгновенье вспыхнул и погас. Как я ни вертел оружие, больше ничего добиться не удалось. Второй жезл, который я принес с собой, тоже ответил лишь короткой вспышкой. Я отправился к ледяному складу и принес оставшиеся два жезла, но ни один из них не действовал.
Что бы ни скрывалось подо льдом, оно было для нас недоступно, как за стальной стеной. Мы попытались сколоть лед. Но было ужасно холодно, а работа шла так медленно, что поняли: времени на это у нас нет. Слишком в тяжелом состоянии Дагни.
С невероятными усилиями Аннет умудрилась покормить и напоить девочку, которая благодаря этому оставалась живой. Больше ничем она не могла помочь Дагни. В конце концов и Аннет согласилась попробовать выход к реке; тот путь, по которому мы пришли, был непроходим в двух местах.
Мы установили, что река за стеной была неглубокой, всего по пояс, но холодная вода и быстрое течение не давали идти вброд. Под лучами наших фонарей вода была такой прозрачной, что было невозможно понять, выступает ли камень над поверхностью или лежит на дне.
Отобрав припасы, мы занялись сооружением плота. При этом использовали части установок центра управлением огнем. Нам нужны были шесты, чтобы тормозить плот при очень быстром течении или направлять его; а подъемные тросы подойдут в качестве якорей.
Возможно, что туннели впереди заполнены водой доверху. У нас была водонепроницаемая оболочка; впрочем без проверки невозможно было сказать, выдержит ли она подводное плавание.
За работой мы утратили всякое представление о времени: ели, когда были голодны, спали, устав и работали, отдохнув. Я забыл сверить часы, и теперь можно было лишь догадываться, сколько дней мы уже под землей. У нас постоянно возникали споры об этом, поэтому по предложению Аннет была запрещена сама тема.
Наконец, плот был готов, мы нагрузили его припасами и всем, что необходимо будет для путешествия наверху, если нам суждено вновь достичь поверхности Бельтана.
В последнюю ночь я сосчитал спящих на койках. Одного не хватало. Я еще раз пересчитал, на этот раз по пальцам.
Гита! Но где...
Я спал у входа и только ненадолго уходил к Аннет и Дагни в их отгороженный уголок узнать, не нужна ли помощь ей и Дагни. Должно быть, тогда Гита и выскользнула. Куда? После приключений близнецов вряд ли она отважится на самостоятельное исследование.
Звать пока не нужно. Не стоит тревожить лагерь, пока я не поищу сам.
Я выскользнул из пещеры и осмотрелся. Через какое-то время зрение адаптировалось в темноте, и я увидел отсвет поясного фонаря откуда-то из камней у основания подъема. Рассерженный ее неосторожностью – хоть больше следов мы не находили, не было уверенности, что рядом не бродят чудовища, – я пошел туда.
Я собирался резко поговорить с ней, но сдержался узнав это место.
Гита держала в руках один из жезлов, принесенных мной из ледяного склада.
Конец жезла был направлен на стену. Из него вырывалась серия вспышек, очень слабых сравнительно с тем огнем, которым было уничтожено чудовище.
– Гита!
Она повернула голову, но не опустила жезл. В ее лице была упрямая решимость, в этот момент она была особенно похожа на Аннет.
– Ты сам сказал, что они не годятся для твоих целей, – вызывающе заявила она, готовая оправдать свои действия. – А для этого они годятся.
Она пользовалась двумя жезлами, чтобы высечь в скале буквы. Мы так давно использовали для записи ленты, что письмо вручную оказалось почти забыто. Но на Бельтане недостаток снабжения привел к оживлению некоторых древних умений, и Гита с энтузиазмом училась писать.
– Грисс Лугард, – она читала уже написанное на скале. – Друг... – да, правда, он был нашим другом. Он сделал для нас все, что смог. Я думаю, ему понравилась бы надпись Гиты больше перечисления титулов и званий.
Я взял у нее жезл. До сих пор не могу объяснить, зачем я это сделал, но, экономя каждую искорку энергии, добавил под неровным «друг» еще восемь букв.
Гита читала их одну за другой, по мере того как они появлялись на скале:
– Д-у-д-о-ч-н-и-к. Дудочник. О, это тоже ему понравилось бы. То, что нужно, Вир! Я не могла уйти и оставить его могилу без надписи.
Романтика старых лент, скажет кто-нибудь. Но я знал: она права. Это нужно было сделать. И я был рад, что она подумала об этом. Как последний штрих, я воткнул оба жезла в груду камней. Они стояли прямо, как древки без знамен; памятник, который может быть не увидит больше ни одно живое существо, но который мы будем помнить долгие годы.