— Нагнули его, это точно, — согласился Денис.
— Кто, хотелось бы еще знать! — щелкнул пальцами Николай. Он огляделся, склонился к Денису и торопливо зашептал: — Если вычислим, кто его раскрутил транслировать чемпионат, поймем и все остальное: кому понадобилось у него что-то красть, зачем он поручил расследование Олегу, кто похитил Игоря, короче, все! Это ключевой момент, шеф. Мне кажется, идея с футболом исходила от губернатора. Не напрямую, конечно, от кого-то из ближайшего окружения. Нужно еще раз переговорить с твоим Крупицыным и с его приятелями-депутатами.
— Нет, губернатор здесь ни при чем, — возразил Денис, — при чем здесь губернатор? — Он почувствовал, что язык слушается не очень хорошо. — Какой ему смысл устраивать такую акцию анонимно? Никакого. Крупицын и всякие Мальцевы-Зайцевы нам не помогут. Завтра нужно сходить в банк и постараться разговорить девочку, ведущую счета Шуйского.
— Девочка — это намек? — сощурился Щербак. — Мне, значит, идти? А вдруг это мамочка? Или вообще мужик с волосатым пузом?
— Конечно, твой высокоэстетический вкус этого не вынесет. Пойдем посмотрим, как турки с Коста-Рикой играют. Или у них ноги волосатые?
— Сказал же, ничего больше сегодня смотреть не буду. А вообще у тебя опять телефон звонит.
Звонила Лилия: — Денис, вы можете приехать сейчас ко мне в агентство? Пожалуйста!
— А чуть позже нельзя? — Опять ведь какие-нибудь глупости. А тут горе, да еще водки выпили…
— Пожалуйста. Я понимаю, в каком вы состоянии, но это очень важно. Очень!
17.10
— Я блин, сплю, блин?! — Щербак застыл посреди зала с отвисшей челюстью и выпученными глазами.
Вокруг суетились два десятка обнаженных, полуобнаженных, едва одетых и чуть прикрытых манекенщиц.
Они на бегу сбрасывали то немногое, что все-таки было на них надето, облачались во что-нибудь новенькое, но столь же незначительное, и куда-то убегали, чтобы вернуться снова через минуту, снова раздеться и снова одеться и убежать. Еще человек десять нормально одетых мужчин и женщин помогали им одеваться и раздеваться, подавали, принимали, поправляли, одергивали невыносимо прозрачные пеньюары, невероятно маленькие трусики и бюстгальтеры, невозможно вызывающие боди, и прочая, и прочая, и прочая. Стоял невероятный гам: все одновременно кричали, смеялись, ругались, подгоняли друг Друга, топали босыми ножками и стучали каблучками, да еще откуда-то сбоку довольно громко бухала музыка.
Денис благоразумно прижался к стенке, а Щербака, застывшего как изваяние, теснили то в одну, то в другую сторону, но он продолжал только восхищенно хлопать глазами и бормотать себе под нос:
— Я, блин, хочу тут жить, блин!
— Денис, Николай! — окликнула их Лилия. Она была в соседней комнате, соединявшейся с залом широкой аркой, там, очевидно, была гримерная. Двум девушкам в халатиках подправляли макияж, Лилия тоже сидела, даже полулежала, в кресле с подголовником, и пухленькая краснощекая тетенька делала ей какие-то примочки на правый глаз и щеку.
Щербак не без труда стряхнул с себя оцепенение. Постоянно вертя головой и шагая зигзагами, чтобы невзначай коснуться хоть одной из мелькавших девушек, он минуты за три все-таки преодолел расстояние в пятнадцать шагов и остановился рядом с давно уже добравшимся до Лилии Денисом. Ей как раз сняли компресс, и взору сыщиков предстал во всей своей радужной красе огромный, во всю щеку синяк. У Николая снова отвисла челюсть. На его лице в несколько секунд сменились удивление, возмущение, ярость и готовность истребить всех без исключения, кто имел отношение к этому синяку, а заодно всех, кто мог бы иметь к нему отношение, и всех, кто попытается ему помешать выполнить задуманное. Он, похоже, забыл об окружающей длинноногой красоте и больше не обращал внимания на сидевшие совсем рядом два великолепных экземпляра, а ведь сквозь полупрозрачные халатики — как уже отметил для себя Денис — можно было рассмотреть столько интересного и волнующего…
— Кто?! — хрипло выдавил Николай
— Ваши вчерашние знакомые, — попыталась улыбнуться Лилия, но улыбка вышла перекошенной и явно причинила ей боль.
— Я, блин!.. — Щербак дернулся немедленно бежать мстить, но Лилия поймала его за рукав и удержала.
— Не надо им уподобляться, Николай! Вы же, в отличие от них, нормальный цивилизованный человек. Что для вас важнее: дело или состязание в фанатизме? Вы все равно его не выиграете.
— Помолчи, Лилечка. — Краснощекая тетенька густо смазала поврежденную половину ее лица каким-то приятно пахнущим мятой гелем и прикрыла салфеткой. — Будет немножко жечь, но ты потерпи. Через полчаса снимем.