- Я...
- Даже если у тебя нет, то найди время. Это тот самый, Сунита. Я чувствую это.
- Мам, - выдавливаю я ее имя, потому что это абсолютно худшее время для свидания вслепую, - мне нужно работать.
- Работа? Какая работа?
Я сдерживаю закатывание глаз, потому что каким-то образом моя мама может почувствовать, когда я выражаю ее отношение, даже если она за тысячи миль от меня.
Сохраняя спокойствие в голосе, сообщаю я ей. - Работа-работа. То, что я делаю с занавесками и простынями, оплачивает счета.
- Сунита, ты ведь можешь пропустить один день уборки, правда?
Я поднимаю взгляд вверх. - Мама, ты прекрасно знаешь, что я не убираюсь в домах. Я их украшаю.
- Сунита, ты прекрасно знаешь, что такой человек, как Габор, долго не задержится на рынке. Честно говоря, я удивлена, что он не женат. Это знак. Боги благословили нас шансом. Мы не можем упустить эту возможность.
- Я не могу сегодня вечером, мам.
- Значит, завтра?
- Я не знаю. - Если я скажу маме категорическое "нет", это только затянет наш разговор, а у меня нет времени выслушивать нотации о том, почему хорошие женщины майя должны выходить замуж за хороших мужчин майя.
- Не беспокойся о деталях. Я все устрою. Все!
- Мама...
- Ты сказала, что у тебя есть работа, но? Иди и убери эти дома.
Гудок зучит у меня в ушах.
Я запрокидываю голову и стону, глядя в потолок. Это не самое удачное начало моего дня. Позволить маме вмешиваться в мою личную жизнь - все равно что слону делать покупки в посудной лавке. Все неизбежно сломается. "Все" - это мое здравомыслие.
Я делаю короткий вдох и медленно выдыхаю его через рот. Переживания из-за мамы и ее решимости снять собственное шоу "Холостяк майя" не входят в мой список приоритетов на сегодняшний день.
Со стоном я беру ключи от машины и сумку и отправляюсь на встречу с подрядчиком. Команда уже была проинформирована о проекте и сроках. Все вокруг будут в бешеном темпе, так что я рада, что Шанья нашла кого-то на эту работу. Вероятно, это больше связано с ее влиянием в этом бизнесе, чем с чем-либо еще.
Единственное, что хорошо в работе в хорошо зарекомендовавшей себя компании, - это отсутствие финансовых рисков. Подрядчики, с которыми я встречаюсь сегодня, ведут дела с Шаньей уже много лет, и она им платит. Если что-то пойдет не так, Шанья с этим разберется.
Хотя мне нравится быть предпринимателем, я все еще не могу справиться с трудностями, которые может вызвать владение бизнесом. Мне было трудно завоевать доверие подрядчиков и мебельных магазинов. Вот почему потеря всего этого импульса после инцидента со Стинтоном так разрушительна. Я боролась не только за то, чтобы оплачивать свои счета. Я потеряла доверие людей, которые нужны мне, чтобы удержать мой бизнес на плаву.
У меня звонит телефон.
Может быть, это подрядчик спрашивает, где я?
Я беру наушники, вставляю их и дважды постукиваю сбоку. - Привет, это Санни Кетцаль.
- Мисс Кетцаль, - скрипит мне в ухо низкий незнакомый голос, - это Макс Стинтон.
- Стинтон? - Имя запоминается, и вместе с ним приходит поток негативных эмоций. Я говорю о Помпеях - уровнях лавы, затопляющей мою душу и вызывающей покалывание в пальцах рук и ног.
Я включаю индикатор и рывком сворачиваю машину на обочину. Эта болтовня требует моего полного внимания, и я не могу рисковать врезаться в другую машину, когда у меня такое шаткое финансовое положение.
Схватив телефон с пассажирского сиденья, я прижимаю его к уху. - У тебя хватает наглости звонить мне после того, как ты сбежал с моими деньгами, ты, лживая, вороватая крысиная морда.
- Крысиная морда, о которой ты говоришь, - мой брат. Тревор Стинтон.
Я делаю паузу, и мой гнев проходит достаточно надолго, чтобы его слова нашли отклик во мне. Это верно. Имя, которое я видела во всех газетах, было не Макс, а Тревор.
Все еще с подозрением, я прищуриваюсь, глядя на шоссе. - Откуда мне знать, что ты не Тревор Стинтон, выдающий себя за кого-то другого?
- Потому что, мисс Кетцаль, мой брат не стал бы никому звонить и извиняться.
Я замираю. - Это… извинение?
- От имени группы "Стинтон" я хочу принести свои самые искренние извинения. Мы просмотрели счета, увидели ваши недостающие платежи и вышлем вам деньги в полном объем.
У меня отвисает челюсть. - Вы сделаете это?
- Да.
Я быстро моргаю. Весь гнев застрял у меня в горле. Я должна была изрыгать ругательства, как моряк, и угрожать подать в суд, но теперь, когда мне платят, я не уверена, что делать со всей яростью, запертой внутри меня.
- Если это все...
- Подождите.
Он знает.
- Почему ты извиняешься передо мной? Это не ты сбежал.
- Я должен был лучше следить за делами Stinton Group. Надеюсь, вы сможете принять мои извинения вместо моего брата.
От его слов у меня болит сердце. Вряд ли это справедливо. Почему Макс Стинтон должен повсюду извиняться и возмещать людям зло, которого он не совершал?
Его голос звучит устало. Если он глава такого крупного международного бизнеса, как Stinton Group, это означает, что он работал не покладая рук и, вероятно, посвятил свою жизнь этой компании. Люди, которые вкладываются в работу, должны получать компенсацию за то, что они сделали. Почему он вынужден изображать мученика из-за своего придурковатого брата?
- Спасибо, мистер Стинтон. - Я прочищаю горло и убираю руки с руля. - Надеюсь, вы сможете найти своего брата и во всем разобраться.
- Спасибо, мисс Кетцаль. - Его слова бесцеремонны. Как будто он уже двинулся дальше. Я думаю, богатые и влиятельные мужчины такие. Всегда рассеянные. Занят. Готов перейти к следующему прибыльному предприятию.
Раздается телефонный гудок.
Он сбросил звонок.
Мои брови сводятся вместе, когда я пытаюсь осмыслить то, что только что произошло. Что-то во всем этом телефонном звонке кажется мне… неестественным.
Не извинения. Я верю, что Макс Стинтон имел в виду то, что сказал. И один взгляд на мой банковский счет показывает, что на мой счет был внесен депозит.
Что мне кажется странным, так это то, что владелец корпорации стоимостью в миллиард долларов позвонил мне.
Мне.
Обычной старой Санни Кетцаль.
Не миллиардеру.
Не замужем за миллиардером.
Даже не влиятельному человеку или актрисе, которые могли разбогатеть в одночасье.
Получение звонка от владельца Stinton Group вряд ли представляется вероятным. Не без внешнего давления. Я знаю только одного человека, который был бы настолько неравнодушен, чтобы сражаться с целой корпорацией от моего имени.
Поэтому я звоню Кении.
- Я как раз собиралась тебе позвонить. - Ахает моя лучшая подруга. - У нас есть какая-то родственная связь?
- Да, есть. И я должна начать первым.
- Я тоже.
- Камень-ножницы-бумага?
Она усмехается. - Сколько нам? Одиннадцать?
- Двенадцать. Ага.
Она смеется.
Я - нет. - Вы с Алистером шантажировали Макса Стинтона, чтобы он извинился и вернул мне мои деньги?
- Что? Нет.
- Правда? - Мои глаза расширяются.
- Ты знала, что Даррел прятал двух маленьких детей у себя на ферме?
- Э-э...
- Санни!
Я сглатываю. - Ты уверена, что Алистер не звонил Стинтону? Не имеет смысла, что миллиардер позвонил мне лично только для того, чтобы извиниться, Кения. Это было так странно.
- Мы все еще пытаемся разыскать Тревора Стинтона, и не меняй тему. Мы говорили о том, что моя лучшая подруга хранит от меня огромный секрет.
- Мне не разрешили ничего говорить. Даррелл убил бы меня. - В поле зрения появляется фермерский дом, и я останавливаю свою машину позади машины подрядчика.
- И ты не думала, что я убью тебя за то, что ты хранишь секреты?
- Я ненавидела лгать тебе, но я думала, что он делал это ради блага детей. - Я вытаскиваю ключи из замка зажигания. - Разве нет?
- Я не знаю. И Алистер, и я в полном замешательстве. Даррел не совсем подходит на роль отца.
- Что это значит? - Он может быть бесчувственным, но его действия говорят сами за себя. Он действительно заботится о Майкле и Бейли.